— Сыщик у нас — ты, — по голосу Тимофея, в быту — Фомы, было слышно, что он улыбается. — Это всем известный факт, просто сейчас ты расстроена и не имеешь желания шутить. А если честно, то я просто помню, что у тебя на утро была назначена встреча у генерального. Видишь, все просто объясняется. Ну, что там у тебя случилось?
Варька с облегчением вздохнула. Хорошо, когда у тебя есть вот такой друг. Фома был другом детства, одноклассником, хранителем ее тайн, ее духовным поверенным и вообще, одним из самых близких людей в ее жизни. Кроме того, они были очень похожи внешне. Этот факт отмечали все окружающие, и Варька с Тимофеем этим пользовались, часто заявляя, что они брат с сестрой.
После лицея их профессиональные дороги разошлись, но дружеские отношения не ослабли. В отличие от Варвары, постоянно копошащейся в долгах, Фома неплохо преуспел. Он работал программистом и получал баснословные деньги по Варькиным меркам, постоянно мотаясь по заграничным командировкам и крупным предприятиям России. Несмотря на свою занятость Тимофей никогда не оставлял Варварины звонки без ответа, поднимая трубку в любой точке земного шара, в любое время дня и ночи.
— Ты где? — из вежливости поинтересовалась Варя. — Говорить можешь?
— В аэропорту, в Дохе, — сообщил он ей. — Стою у стеклянной стены аэропорта и смотрю на пустыню.
— Ну, и как? — без всякого энтузиазма спросила Варька.
— Страшная жара, я думаю, — немного помолчав, ответил Фома. — Ты за этим звонила?
И тут Варьку прорвало. Она не могла остановиться, изливая на друга поток жалоб, негодования и возмущения. С ужасом слыша в своем голосе истерические нотки, она все равно продолжала трещать в трубку, пока поток энергии не иссяк.
— Это все? — деловито спросил Тимофей.
— Да, — устало согласилась Варька.
— Ничего страшного, — успокоил ее Фома. — Ты лучше всех из нас умеешь проводить аналитику. Барби, — проникновенным голосом обратился он к Варьке, — пойди, нарисуй первый квадратик, придумай ему название и не успеешь оглянуться, как у тебя будет стройная схема для доклада руководству.
— А если это не то, что он просил?
— Какая разница? — удивился Тимофей. — Если ты сделаешь хороший отчет, но по другой теме, то у тебя уже будет какой-то результат. И тогда спросишь, что исправить. Может, тогда станет яснее. У тебя же нет другого предложения?
— Нет, — безнадежным голосом ответила Варвара.
— Значит, делай то, в чем можешь преуспеть. Это лучше, чем вообще не сделать ничего. А как там Дэфа? — поменял он тему.
— Роет подкоп к соседям снизу, — машинально сообщила Варвара. — Скучает по тебе.
— Прилечу, заеду, — пообещал Фома. — Не вешай нос. Ну, пока, мне на посадку!
— Ага, — не очень уверенно произнесла Варька, — хорошего полета. Спасибо тебе, пока!
Как ни странно, но совет Тимофея Варьке очень помог. Она почему-то мгновенно успокоилась, и ей даже стало немного стыдно за истерику, которую она устроила по телефону. Но затем она вспомнила, что каждый второй разговор с Фомой сводится именно к таким формам общения, и он уже давно привык и не обращает внимания на ее вопли.
«Ладно, сейчас пойду и сделаю то, что считаю нужным! — зло решила Варвара. — И пусть директор мне завтра скажет, что это не то, что он просил!»
В офис Варвара вернулась уже спокойная как удав. На ее лице застыла решительность. Она промаршировала к своему столу, плюхнулась на стул и подвинула к себе блокнот. За ее спиной отчаянно трещали сослуживицы, обсуждая мужей, детей, подруг и что приготовить на ужин. Варвара никогда не принимала участия в таких беседах. И не потому, что у нее не было детей, мужей и родни. Родни у нее было полно, а готовила она, кстати, неприлично хорошо, в отличие от многих коллег на работе, чьи пирожки и тортики можно было похвалить лишь для того, чтобы не обидеть автора. Просто Варе не нравились эти задушевные откровения. Она могла запросто обсудить поход в театр или кино, вечеринку у друзей, прочитанную книгу или планы на отпуск. Но свою личную жизнь она не хотела выставлять напоказ. Занятия кулинарией каким-то странным образом тоже очутились у Варвары в категории «личная жизнь» и попали под санкции — о своих рецептах она никогда ни с кем не разговаривала, кроме своих друзей.
Болтовня коллег немного отвлекала, и Варе пришлось постараться, чтобы сосредоточиться на отчете. Самое сложное — это, как и сказал Фома, нарисовать первый блок в схеме. Когда перед тобой чистый лист, то ты понимаешь, что на нем сейчас может появиться бесчисленное множество знаков, изображений и слов. Что выбрать для первого шага — непонятно. Но стоит тебе обозначить первый элемент, и выбор вариантов мгновенно сужается, и с каждым новым шагом становится все понятнее, как действовать дальше, куда пойдет следующая стрелка, где замкнется цикл, откуда потянется лишняя цепочка, и где обозначатся очевидные проблемы.