Даня, хотя эти слова должен был слышать только исключительно он.
- Чего? – грубо сказал парень, повернув голову к нему.
- Да нет ничего, это я так, сам для себя, - успокаивающим тоном сказал Даня, а то было уже
понятно, что встречей с ним мужик был не доволен и намеревался забыть о ней, как только
сможет.
Мужик, недолго думая и что-то бормоча себе под нос, подошел к двери и нажал на кнопку,
находившуюся справа от нее. После нажатия, по периметру двери послышалось довольно
громкое шипение, как будто открыли баллон наполненный кислородом. Этот звук не
сколько не напугал ни мужика, ни Даню, так как он сопровождал все открывания и
закрывания во всех галерах и помещениях Коломны и говорил о том, что в помещении
12
чистый воздух, так как в помещениях делалась специальная изоляция и воздух проходит в
них, только через систему фильтров, а звук говорил о том, что система не повреждена.
После того как дверь открылась, мужик переступил в небольшое помещение, которое
предназначалось для того чтобы вакуум сохранялся во всей галере, посмотрел на Даню и не
смотря на то что Даня его явно раздражал произнес спокойным и ровным голосом.
- Ну чего идешь?
Даня молча, быстрым шагом, чтобы не выводить снова мужика проследовал в помещение,
в котором он уже находился. Даня стоял спиной к стене, так же как и его спутник и
получалось, что они смотрели друг на друга и только сейчас он узнал в мужике напарника
Захара, Максим Михайловича. У большинства жителей Коломны, были простые и не
замысловатые имена. Но вот люди, которые относились к сословию, как их было принято
называть, людей высокого интеллектуального ума, к коим относились все без исключения
люди работающие в универе, старшие колхозники, работающие в линзе и главные механики,
к коим относился его отчим и Максим Михайлович, принято было, называть по имени
отчеству, так как это подчеркивало их статус. Но отчима конечно он называл по простому
Захар. И только сейчас он понял, почему Максим Михайлович так раздраженно и не
дружелюбно отреагировал на их встречу. Пока он прокрутил в голове все эти мысли,
Максим Михайлович, нажал на кнопку с другой стороны и дверь произвела ту же
манипуляцию, только на этот раз закрылась. Его спутник уже нажал на ручку двери и
собирался открыть дверь, которая выходила на центральную площадь, но Даня остановил
его решив исправить свою ошибку и заодно разузнать куда так рано пошел его отчим и
вежливо произнес.
- Простите меня Максим Михайлович, я совсем забыл с вами поздороваться сегодня.
Он, не отпуска ручки двери, развернутся в пол оборона к Дане и сказал, уже совсем
добрым и спокойным голосом, как-будто, наконец, достиг той цели, которую добивался уже
не один год.
- Да ничего Даня, ведь важно осознавать свои ошибки и исправлять их. Главное помнить о
той культуре, которая осталась у нас. Возможно, это единственное, что осталось в нас
человеческого, конечно кроме желания выжить – уже погрустневшим голосом, произнес он
и не дожидаясь реакции, резко дернул за ручку и открыл дверь.
Маленький тамбур заполнился пронизывающим воздухом. Пронизывающий даже не от
холода, хотя он был куда холоднее, чем тот фильтрованный, который был в галере. Нет!
Пронизывающей от того что нес в себе тот непонятный страх, который наполнял все
окружающие земли. Он нес в себе ту пустоту, безжизненность, которая такое чувство была
пропитана им. Он нес чувство смерти, которая готова была принять любого в свои объятья,
только выйди из укрепленного города и шагни к ней в руки.
13
Даня рванул к двери, которая почти захлопнулась и придерживая ее рукой выскочил
следом за Максим Михайловичем. Но пока он проделывал эти движения Максим
Михайлович успел пробежать по ступенькам, которые спускались от двери и что-то говорил
Санычу. Даня не долго думая быстрыми шагами проскочил ступеньки и тоже подошел к
ним слыша конец той фразы которая предназначалась не ему.
-……….. ги плавятся. Еще раз говорю хватит.- Тут он заметил что Саныч косым взглядом
поглядывает на Данилу и резко сменил тему. – Так что смотри, проверь лучше оружие чем
торчать на холоде, так сказать.
- Как будто я не понимаю о чем идет речь, - подумал про себя Даня. Но тут же заметил, что