— Ну, в каком-то смысле можно сказать и так, — кивнул я.
— Вам лучше бы переодеться… Меня зовут Джейн Гарден.
— А меня — Питер Саржент.
— Вам следует поторопиться. Сегодня нужно будет прогнать всю сцену, — она отбросила волосы назад и пропустила их через резиновое кольцо, которое до этого держала во рту. Они стали похожи на конский хвост, на очень симпатичный хвостик.
— Переодеться прямо здесь?
— Не говорите глупостей, мужские гримерные на втором этаже.
Пришлось ей объяснить, кто я такой, и она захихикала. Голос у нее был низким, а глаза, как я успел заметить, — голубые и холодные.
— Вы что-нибудь понимаете в балете? — спросила она, с тревогой покосившись на других танцовщиц. Однако те еще не были готовы. Оркестранты все еще разыгрывались. Солисты пока не появились. Шум стоял просто оглушительный.
— Не очень, — сознался я. — Вы из солисток?
— До этого мне слишком далеко. Хотя меня назначили дублершей…
— Чьей именно?
— Эллы Саттон. Она — звезда… Я имею в виду — звезда в этом балете. Вообще-то она из второго разбора… С Иглановой не сравнить.
Кто такая Игланова, я знал. Думаю, каждый, кто хоть что-то слышал о балете, должен был знать про Анну Игланову. Я читал о ней только сегодня утром, перед встречей с мистером Уошберном, чтобы не выглядеть полным невеждой. Правда, вскоре я выяснил, что текст в программках не слишком совпадал с действительностью, хотя что-то общее между ними было.
Действительно, она была звездой во времена Нижинского, истинно русской балериной старой императорской балетной школы. Но ей был пятьдесят один, а не тридцать восемь, она пять раз побывала замужем, а не один, и она не была величайшей балериной времен Дягилева, — ее считали одной из самых слабых солисток его труппы. Откуда современникам было знать, что у нее суставы как шарикоподшипники, а легкие — как насос и что с такими данными она переживет всех сверстников и будет царить, как живая легенда, так что один ее выход на сцену будет приводить в восторг публику, вызывая слезы ностальгии на глаза людей, которым довелось увидеть балет только после последней войны.
— А где сама Саттон? — спросил я.
— Где-то там, за кулисами, разговаривает с Уилбуром.
Миссис Саттон оказалась симпатичной женщиной с крашеными волосами, зачесанными назад и разделенными пробором посередине — классическая прическа балерины. Она была в длинном белом платье, в волосах — несколько красных роз. Фигура у нее была безупречной, хотя слишком выделялись мышцы на икрах. У Джейн Гарден, как я заметил, этого не наблюдалось.
— Почему вы не в костюме? — спросил я. — Разве это не генеральная репетиция?
— Мой костюм еще не готов. Но мне хотелось бы, чтобы наконец начали.
— А почему этого еще не сделали?
— Думаю, ждут Луи… Луи Жиро. Он первый танцовщик — и вечно опаздывает. Потому что все время спит. Это всех страшно раздражает… особенно Уилбура.
— Но почему он не примет меры?
— Кто? Уилбур? Он для этого слишком влюблен.
— Влюблен?
— Конечно… все об этом знают. Он просто без ума от Луи.
«Ну что тут поделаешь, это балет», — подумал я, мысленно взяв на заметку, что следует сохранить мисс Флин в полном невежестве относительно отношений, царящих среди моих новых коллег по работе.
— Интересно, — задумчиво протянул я и повернулся к Джейн Гарден, — не смогли бы вы уделить мне несколько минут вечером после спектакля? Мы могли бы пойти куда-нибудь поужинать. Понимаете… — я понизил голос, — мне нужно очень быстро и очень много узнать о балете. И очень помогло бы, если бы вы объяснили мне некоторые вещи.
— Вы очень милы, — мисс Гарден неожиданно улыбнулась, на румяном личике сверкнули ослепительной белизны зубы. — Может быть… О, вот идет режиссер. Вам лучше не мешаться под ногами: сейчас начнется репетиция.
Тут меня отыскал мистер Уошберн, и мы прошли в зал, где импресарио представил меня ряду влиятельных лиц и простых поклонников балета, а также Алеше Рудину, — приятному пожилому мужчине, режиссеру и директору труппы, и дирижеру, имени которого я не запомнил.
Джед Уилбур, молодой человек с преждевременной сединой, вышел на сцену и начал что-то объяснять высоким гнусавым голосом. Я подумал, что все танцовщики смотрятся очень симпатично. Девушки были в серых трико, с розами в волосах, а юноши одеты по моде 1910-х годов. Но явно еще не все было готово.