Мои подвиги во время турне особенного восторга у меня не вызывали. Мои надежды не оправдались, и там, где я намеревался быть первым, потерпел поражение. Все же, зная немало о тренировке, я мог смотреть на свои поражения не закрывая глаз. Когда дела пошли плохо, я стал напряженно искать причину своих неудач. И когда был с собой вполне искренен, не мог не видеть, что причин, объясняющих, почему я перестал хорошо бегать после Токио, было множество.
Я слишком сильно полагался на свою способность быть на высоте положения в нужный момент. Такая уверенность помогала в течение первых соревнований. На этой стадии турне я был уверен, что приду в полную форму, и первые поражения меня не беспокоили. Во всяком случае, я был менее озабочен, чем мог быть, если бы понимал, что мои соперники подготовлены лучше, чем я.
Довольно трудно объяснить, что я тогда чувствовал. Начну с того, что в то время я не был склонен видеть большую разницу между теперешними международными состязаниями и национальными первенствами несколько лет назад. Я понимаю, что если буду тренироваться напряженно и достигну пика своей формы, то смогу побить лучших милевиков в мире, когда будет нужно, Я знаю, на что способны они и на что способен я сам. Среди них нет никого, кто на протяжении последних двух лет был бы все время на уровне высшего класса, хотя за это время один или два бегуна выросли. Для меня теперь единственная разница между международными и национальными соревнованиями заключается в том, что соревнования на высшем уровне вызывают более интенсивное внимание публики и ставки здесь выше.
Мое положение было также необычным. Несмотря на мои проигрыши, люди продолжали ходить, чтобы посмотреть иа меня. Я уже упоминал об этом. И говорю об этом снова, потому что нахожу этот факт многозначительным.
Ни в какой момент я не чувствовал себя разочарованным. Для многих людей я, наверное, казался спортсменом, привыкшим побеждать, который вдруг перестал побеждать и не знает почему. В действительности же обнаружилось, что я просто был не в состоянии заставить себя тренироваться к турне по всему свету только для того, чтобы удержать свой рекорд непобитым. Чтобы взяться за оружие по-настоящему, мне нужны были олимпийские игры или какая-нибудь еще недостигнутая цель.
В своей жизни я совершил всего два турне по всему свету; одно — последнее, а другое — в 1961 году, когда еще восходил на вершину. Во всех других случаях, уезжая из Новой Зеландии, я ехал выступать в специальных соревнованиях и был в состоянии подготовить себя к ним в должной степени. В 1962 году я смог выступать в течение длительного сезона, потому что еще не добился всего, чего мог. Тогда я не выступал в состязаниях на милю и жаждал попробовать свои силы в этом виде. Мне еще было что завоевывать.
Наконец, болезнь в Ванкувере сорвала два моих выступления, далее еще три были сорваны из-за «забитых» в Сан-Диего ног, прежде чем я снова нашел себя. Кажется, тогда я нашел настоящую форму, но в последующих выступлениях этот пик оказался несколько ниже, чем можно было предполагать на основании моих выступлений в Лос-Анджелесе и Сан-Диего. Я положился несколько более чем следовало на огромную тренировочную работу, выполненную мною в процессе подготовки к Токио. Я убедился, что, выступая в соревнованиях, можно вывести себя из формы.
Конечно, все вместе взятое не могло не переменить моего отношения к бегу. Вероятно, после всего, что случилось, я оказался психически подготовленным к завершению своей спортивной карьеры. Возможно, я мог бы добиться новых успехов, переключившись на 5000 м и поставив перед собой ряд новых задач. Но у меня никогда не было нужды это делать, ничто меня не заставляло об этом думать. Я оставил спорт полностью удовлетворенный и прошел бы через это последнее турне еще раз, даже если бы оно принесло мне те же самые результаты. Нет, не те же самые. Эпизод в Ванкувере я хотел бы исключить. И это единственное, на что я бы не отважился снова.
К новой жизни
До тех пор пока я не переставал выступать в соревнованиях, я не мог правильно оценить, до какой степени легкая атлетика доминировала в моей жизни. Как только я кончил в 1958 году школу, я был вовлечен в жесткую спортивную тренировку лидьярдовского типа. Такой режим продолжался до июля 1965 года. С 18 и до 26 лет моя жизнь была подчинена требованиям тренировки.