Быстрый темп, установленный с самого старта Бернаром, оказался роковым для большинства финалистов из нашего полуфинала. Уэттон смог показать в финале лишь 3.42,3, Баран — 3.40,3, Бернар — 3.41,2. Даже я сам не представлял себе в полной мере, какую значительную часть моих сил унес этот полуфинал, до тех пор, пока не начался финальный забег.
В остаток дня, чтобы снять тяжесть в ногах, я пробежал около часа трусцой и в утро финала проснулся довольно свежим. Наш финал совпал с состязанием марафонцев — его ожидали в Токио с большим нетерпением, и когда мы с Джоном и марафонцами новозеландской команды Джеффом Джулианом, Реем Пэкеттом и Иваном Китсом готовились к отъезду на стадион, до меня впервые дошло, насколько большей популярностью пользуется в Японии марафон в сравнении с беговыми видами на дорожке. Джеффа, которому со дня его прибытия на Игры пресса уделяла столь большое внимание, что мы прозвали его «Королем», окружало несколько фотографов и репортеров, фиксировавших каждый элемент его приготовлений. Машина была предназначена для всех нас пятерых, и мы с Джоном точно рассчитали, когда нам следует выезжать, чтобы добраться до стадиона в нужное время и не форсировать разминку. Однако прошло целых пять минут после назначенного времени отъезда, а мы все еще не могли уехать. Марафонцы продолжали суетиться, бегая то за вазелином, то за кусками лейкопластыря, Может быть, они хотели еще немножко попозировать — не знаю.
Перед самым стадионом нам пришлось пробивать себе дорогу сквозь большие толпы людей. Разумеется, они собрались здесь, чтобы посмотреть марафон. Разминочная площадка казалась пустынной, и мне пришло на ум, что наш финал для зрителей просто средство заполнить время в ожидании, когда возвратятся их марафонские короли.
Сегодня мои соперники, казалось, разминались менее энергично, чем раньше. Они больше, чем обычно, бегали трусцой вокруг дорожки и в меньшей степени, чем всегда, шли на ускорения в полную силу. Погода была прекрасной, все вокруг было залито солнцем, и теплый, едва заметный ветерок полоскал флаги над стадионом. Мы еще не закончили разминку, а марафонцы уже приняли старт и, покинув стадион, отправились в свой далекий путь.
Моя уверенность, окрепшая после победы на 800 м, еще более возросла, когда, пробежав свой полуфинал на 1500 м, я увидел, что полностью восстановил свои силы. Я был, однако, твердо настроен идти только на победу и не думать ни о каком рекорде. Передо мной стояла задача — как можно дольше выжидать и как можно более сконцентрироваться исключительно на достижении победы. Я знал, что Джон намерен превратить финал в серьезное честное соревнование и не допустить такой ситуации, когда после вялого темпа на протяжении всей дистанции первые места разыгрываются в суматохе на финише и достаются обычно наилучшим спринтерам.
К этому времени я уже успел полюбить 1500-метровую дистанцию. До Токио ничего подобного я за собой не замечал. Бег на 1500 м хорош тем, что старт дается с кривой линии в начале прямой, противоположной финишной; и поэтому едва только бегуны успевают разместиться, как вдруг оказывается, что остается бежать три круга. Это открытие всегда меня радовало.
Бернар провел нас первый круг за 58 секунд. Непосредственно за ним шел Берлесон, а далее держались все мы, целой группой. Я бежал потихонечку в конце забега. Достигнув линии старта, Бернар вдруг замедлил бег и, оглянувшись назад, сделал жест, приглашающий идущего за ним бегуна взять лидерство. Сложилась забавная ситуация, поскольку шедший за Бернаром Берлесон ни за что на свете не захотел бы оказаться впереди всех так рано.
В состязании наступила конфузливая передышка. Мы протрусили почти целых 200 м, пока наконец Джон, который намеревался обострить состязание за 600 м до финиша, не вышел вперед, подстегиваемый продолжительной нерешимостью своих противников и бесполезной для него тратой времени. В его же собственных интересах нужно было сделать бег напряженным. Вот почему, выходя на финишную прямую во второй раз, он обошел несколько бегунов и стал лидером на круг раньше, чем планировал.
Отметку 800 м мы прошли хуже двух минут, и в это время я перешел на второе место, вслед за Джоном. У меня не было намерения начать ранний рывок, но я все же предпочел не оставаться в группе.
Я настолько боюсь попасть в «коробочку», что очень часто бегу далеко от бровки, но тогда, прежде чем я успел об этом подумать, мы вышли на прямую за круг до финиша, бегуны начали перестраиваться, чтобы занять место, удобное для финишного броска, и я в мгновение ока оказался заблокированным.