Только «Адмиралтейскую» все равно не обойдешь.
– Значит, никого не видели? – уточнил он. Старший дозора покачал головой.
Не видели. Не знаем. Точно не было.
– Извините, мужики, – сказал старший из адмиральцев. Почесал затылок, поставил закопченый чайник на спиртовку. – Сейчас чай будем пить.
Пижоны.
А вот снаряжение адмиральцев радовало глаз и заставляло бледнеть от зависти – добротные камуфляжи и разгрузки, отличные ботинки. И самое главное – оружие. У старшего дозора был «кольт-питон», вороненый, с длинным стволом. Рукоять из черной резины по форме пальцев.
У одного из бойцов «костыль» – АК-103 со складным прикладом, у другого «Сайга», у третьего английская болтовая винтовка. Хорошее снаряжение – все заводское, почти новое, а ведь простые бойцы. Или не простые? На «Василеостровской» даже диггеры снаряжены гораздо хуже. А на «Адмиралтейской» это в порядке вещей…
Сазонов поморщился. Завидовать глупо. Особенно чужому богатству. Он никогда не завидовал вещам – кроме, пожалуй, оружия, или чужому достатку. Никогда и никому. Обойдетесь. А адмиралец с «питоном»… Сазонов усмехнулся. Вот встанем на двадцать шагов и пусть попробует выстоять против моего старенького «нагана».
«Никогда и никому я не завидовал», – подумал Сазонов с каким-то жестоким чувством. – «Слышите?»
– Можно? – спросил он старшего адмиральца.
Тот подумал и кивнул.
– Чудесная машинка. – Сазонов вытянул руку с «питоном», прицелился в темноту. – Отличная просто. Триста пятьдесят семь магнум?
«Никому. Разве что Ивану – его девки любят. Иван, Иванядзе, Фигадзе.
И еще одному человеку…»
– Как там ваш генерал? – спросил Сазонов небрежно. – Все воюет?
Адмиралтейский странно покосился на него.
– Мемов-то? А что тебе наш Мемов?
– Да все хочу спросить. Вот вы живете на «Адмиралтейской» – а главный у вас почему-то генерал.
– А тебе какая разница?
– Да странно просто.
В тот же момент Гладышев шумно высморкался. Прочистил горло, смачно сплюнул под ноги, посмотрел на всех выпуклым черным глазом. Другой глаз прищурен. Красавчик, елки. Морда кирпича просит – и не одного. Адмиралтейские замолчали.
– Че? – Гладышев повел плечом. – Не нравлюсь?
– Да как-то не особо, – сказал адмиралец с «костылем».
– Ну простите! Не целоваться пришел.
Впервые в жизни Сазонов был благодарен хамским манерам Гладыша. Какое совпадение, этот недоумок ему помогает. Пусть и нечаянно…
– Спокойно, мужики. – Сазонов неторопливо поднялся. – Без обид. Он сейчас извинится. Гладыш?
– Ась?
Адмиральцы переглянулись. Старший блокпоста протянул руку за своим револьвером…
– И вот еще что, – медленно произнес Сазонов, держа в руках чужой «кольт-питон». – Как раз хотел спросить…
– Это не коммунисты, – сказал Водяник.
– Это не коммунисты, – произнес другой голос. Но тоже очень знакомый. – Это бордюрщики.
Иван резко повернулся. На входе в служебку стоял высокий плечистый человек, лицо благородное, чистое, тонкий нос, льдисто-серые глаза. Длинный плащ на нем был грязный и в прорехах, словно хозяина пытались из него выбить. Через плечо перевязь с кобурой, оттуда торчит рукоять револьвера.
– Каждый охотник желает знать, – сказал Иван. Человек поднял взгляд, улыбнулся знакомой кривоватой улыбкой, – …где сидит Сазан. Привет, Сазонов! С возвращением.
Вадим Сазонов происходил из местного «дворянства» – как в шутку называли рабочих метростроя и служащих метро – дежурных, техников, машинистов. На станции они вместе с ментами образовывали элиту, правящий класс. Сыну машиниста с детства была уготована карьера от бригадира по уходу за туннелями до помощника коменданта. А там, глядишь, и комендантом бы стал – годам к тридцати. Впрочем, подумал Иван, может, еще станет…
Однако Сазонов, как говорили на станции, «взбрыкнул» и напросился в группу разведчиков. Его пробовали отговорить – бесполезно. Уперся до последнего, как заклинившая герма. Сначала Косолапый настороженно относился к странному новичку, все норовил поддеть, проверить на слабо. Еще бы – пижон, выскочка, голубая кровь. А туда же – в диггеры! Но после заброски в Андреевский двор, когда новичок прикрывал отход группы, хладнокровно отстреливая одну за другой павловских собак, даже Косолап сдался. Сазонова приняли как равного.
И теперь он не мент, не машинист. Коренной диггер.