— Не уверен, что я боюсь, — сказал Льюис, отхлебывая виски и улыбаясь.
— Ты не уверен и в обратном, — парировал доктор.
Сирс Джеймс кашлянул в кулак, и все немедленно посмотрели на него. “Боже, — подумал Рики, — как легко ему привлечь наше внимание. Почему он решил, что не может стать хорошим учителем?”
— Джон, — сказал Сирс, — мы все знаем факты. Все вы пришли сегодня сюда по холоду, а мы уже не молоды. Поэтому хватит…
— Но Эдвард умер не в твоем доме. И эта Мур, эта так называемая актриса, не…
— Достаточно, — сказал Сирс.
— Ладно. Вы помните, что было после этого?
Сирс кивнул. Рики тоже. На первой их встрече после странной смерти Эдварда Вандерли им мучительно не хватало его. Разговор раз десять сбивался и начинался снова. Все они, Рики знал, задавали себе вопрос — смогут ли они вообще теперь встречаться? Тогда он взял инициативу в свои руки и спросил у Джона: “Что самое плохое ты сделал в жизни?”
Его удивило, что Джон покраснел; потом, в тоне их предыдущих встреч, он ответил: “Я не хочу говорить об этом, но я расскажу тебе о самом плохом, что со мной случилось”, — и рассказал то, что действительно можно было назвать историей с привидениями. Это увело их мысли прочь от Эдварда. Так они делали каждый раз с тех пор.
— Ты правда думаешь, что это совпадение? — спросил Джеффри.
— Не надо, — сказал Сирс.
— Ты боишься. Поэтому мы и говорили об этом после того, как Эдвард…
Он замолчал, и Рики понял, что он не решился сказать “был убит”.
— Отбыл на запад, — вмешался он, надеясь разрядить обстановку, но, увидев каменный взгляд Джеффри, понял, что ему это не удастся. Рики откинулся в кресле и решил не высовываться.
— Откуда это взялось? — спросил Сирс, и Рики вспомнил. Так всегда говорил его отец, когда клиент умирал: “Старый Тоби Пфейф отбыл на запад вчера ночью… Миссис Винтергрин отбыла на запад утром… Теперь дьявол оплатит судебные издержки”. — Ладно. Я все равно не знаю…
— Я только знаю, что случилось что-то чертовски странное, — сказал Джеффри.
— Ну и что ты советуешь? Уж не прекратить ли нам собираться?
Рики чуть улыбнулся, желая показать, насколько абсурдна эта мысль.
— У меня есть предложение. Я знаю, нам нужно пригласить сюда племянника Эдварда.
— И зачем?
— Он, кажется, специалист.., по таким вещам.
— Что значит “по таким вещам”?
Джеффри подался вперед.
— Ну по тайнам. Быть может, он сможет помочь нам, — Сирс выглядел недовольным, но доктор не дал себя прервать, — нам ведь нужна помощь. Или я здесь единственный, кому снятся дурные сны? Рики! Ты всегда был честным.
— Не единственный, Джон.
— Я думаю, нет, — подтвердил Сирс, и Рики взглянул на него с удивлением. Сирс никогда не давал повода думать, что ему могут сниться дурные сны. — Ты имеешь в виду эту его книгу?
— Да, конечно. У него должен быть какой-то опыт.
— Я думал, что весь его опыт — умственная неустойчивость.
— Ага, как у нас, — мрачно сказал Джеффри. — У Эдварда были какие-то основания завещать племяннику дом. Я думаю, он хотел, чтобы Дональд приехал, если с ним что-нибудь случится. У него ведь было предчувствие. И вот что я еще думаю — я думаю, мы должны рассказать ему про Еву Галли.
— Рассказать бессвязную историю пятидесятилетней давности? Смешно.
— Она не становится смешной от своей бессвязности, — так же мрачно заметил доктор.
Рики увидел, как вздрогнул Льюис, когда Джеффри заговорил про Еву Галли. Рики знал, что за прошедшие пятьдесят лет никто из них не вспоминал о ней.
— Ты думаешь, что знаешь, что с ней случилось? — спросил доктор.
— Слушай, зачем это нужно? — голос Льюиса чуть охрип. — Зачем все это ворошить?
— Затем, чтобы выяснить, что все-таки случилось с Эдвардом. Сожалею, если не смог вам это объяснить.
Сирс кивнул, и Рики показалось, что он видит на лице своего компаньона следы.., чего? Облегчения? Конечно, он не выражал это явно, но для Рики было сюрпризом, что он вообще способен на такие чувства.
— Я все же сомневаюсь, — сказал Сирс, — но если тебе от этого будет легче, мы можем написать племяннику Эдварда. Его адрес у нас есть, ведь так, Рики?
Рики кивнул.
— Но для демократизма предлагаю проголосовать. Что вы скажете по этому поводу? — он отхлебнул из бокала и обвел всех взглядом.
Все кивнули.
— Начнем с тебя, Джон.
— Конечно, да. Нужно вызвать его.
— Льюис!
Льюис пожал плечами.
— Мне все равно. Вызывайте, если хотите.
— Значит “да”?
— Да, да. Но я против того, чтобы копаться в деле Евы Галли.
— Рики?
Рики посмотрел на компаньона и увидел, что Сирс уже знает его мнение.
— Нет. Решительно нет. Я думаю, это ошибка.
— Хочешь, чтобы продолжалось то, что тянется уже целый год?
— Все меняется только к худшему.
— Помнишь как настоящий юрист, но плохой христианин. А я скажу “да”, и нас большинство. Решение принято. Мы ему напишем.
— Я только думаю: вдруг он захочет продать дом? Ведь прошел уже год.
— Не создавай проблем. Захочет, так приедет еще быстрее.
— А почему ты уверен, что все не может измениться к худшему?
Сидя, как и каждый месяц в течение последних двадцати лет, в этом уютном кресле, Рики страстно желал, чтобы ничего не изменилось, чтобы они продолжали собираться. Глядя на них при тусклом свете лампы, слушая, как холодный ветер шумит в ветвях за окном, он желал только одного — продолжения. Они были его друзьями, он был как бы женат на них, как он перед этим думал о Сирее, и он боялся за них. Они выглядели такими взволнованными, словно для них не было ничего важнее плохих снов и страшных историй. Но он увидел полоску тени, пересекающую лоб Джона Джеффри, и подумал: “Джон скоро умрет”. Эту интуицию не убили в нем все рассказанные за годы истории, и мысль словно пришла в его голову откуда-то извне, вместе с первым дуновением зимы.
— Решено, Рики, — сказал Сирс. — Мы не можем все время вариться в собственном соку. А теперь…
Он оглядел их, со значением потер руки и воскликнул:
— Теперь вернемся к повестке дня. Так кто у нас на очереди?
У Рики неожиданно все сдвинулось в голове, и, хотя он не готовился, прошлое неожиданно предстало так ясно — те восемнадцать часов далекого 45-го года, — что он сказал:
— Похоже, что я.
Глава 2
Двое уже ушли. Рики замешкался, сказав им, -что незачем спешить в такой холод. Льюис ответил: “Это живо разрумянило бы тебя, Рики”, но доктор Джеффри просто кивнул. Действительно, для октября было очень холодно, достаточно холодно, чтобы выпал снег. Сидя в библиотеке, пока Сирс пошел за новой порцией выпивки, Рики слышал, как удаляется гудение машины Льюиса. У Льюиса был “моргай”, пять лет назад привезенный из Англии, спортивный автомобиль, который нравился Рики. Но его брезентовый верх в такой вечер не спасал от холода. В такие нью-йоркские зимние вечера нужно что-то большее, чем маленький “моргай” Льюиса. Бедный Джон совсем замерзнет, пока Льюис довезет его домой на Монтгомери-стрит, к Милли Шиэн.
Милли сидит сейчас в полутьме в смотровой доктора, ожидая, когда повернется ключ в замке, чтобы помочь ему снять пальто и сварить чашку горячего шоколада. После этого Льюис поедет дальше за город, в леса, где стоит купленный им после возвращения дом.
Что бы ни делал Льюис в Испании, денег он оттуда привез достаточно.
Дом Рики стоял буквально за углом, в пяти минутах ходьбы, в былые дни они с Сирсом каждый день ходили на работу пешком. Теперь они гуляли только в теплую погоду. “Как Том и Джерри”, говорила Стелла. Ирония относилась в первую очередь к Сирсу: Стелла его недолюбливала. Конечно, она никогда не показывала этого. Не могло быть и речи, чтобы она встречала мужа с горячим шоколадом; она ложилась спать, оставив свет только в верхнем холле. Само собой считалось, что, коль Рики засиделся у друзей, ему полагается шарить в темноте и натыкаться на модерновую мебель с острыми углами, купленную им по ее настоянию.