Твою мать… глупо-то как.
Красные, как и прочие гуманоиды Зоны, глубоко несчастные создания. Они просто не успели уйти при Прорыве. Они остались жить в своем бывшем городе. И изменились. Только мне их жалеть сейчас не хотелось. Потому как меня кто-то из Красных намеревался схарчить. Натурально, просто взять и сожрать.
Зря мотал головой. Привлек внимание. И почему мне не перерезали горло сразу, как вырубился, а?
Он возник сверху. Сморщенный, скрученный, с вислым носом и разнокалиберными глазами. Один почему-то сполз вниз, находясь где-то у носа. Охренеть.
Красный пожамкал оттопыренными губами, почесался под обрывками рыжего дорожного комбинезона. Задумчиво пожевал нижнюю губищу-пельмень и наклонился. Сцапал за ворот и, с неожиданной силой для такого тщедушного тельца, рванул меня вверх. Толчком придвинул к стене и прислонил. Вот так, значит.
Потом отошел, почесываясь и кряхтя. Сел на горку битого кирпича и запыхтел. Если бы не длинный кусок заточенного металла и не самый симпатичный вид самого Красного, прямо добрый дедушка на завалинке. Так, и чего мы ждем? И где мы вообще?
Где-где… сами понимаете где. А так-то, чисто навскидку, в недостроенном доме. Ну да, с левой стороны от того места, где меня накрыло, торчали развалины стройки. Что говорили опытные бродяги? Верно, так и говорили:
– Берегись зданий, салага. Они их любят.
Любят, именно так. Вот только кого ж мы ждем? В темноте провала за правым плечом Красного треснуло. Зашелестело, захрустело и как-то совершенно мерзко чавкнуло. Как будто там, в темноте, сжимая и сокращая выпуклые кольца мускулов, покрытых сверху дряблым слоем жира, сюда двигалась нехреновых размеров гусеница.
Твою за ногу… почти угадал.
У Белых вроде как вот такое же все тело. Как желе, склизкое, оставляющее за собой длинный липкий след. И у этой красавицы, да-да, это же женщина, нижняя часть тела очень и очень напоминала что-то такое. Длинная кишка с кольцами тех самых мускулов, больше, правда, подходящих для червя. И верхняя часть Красного, высохшего перекореженного гуманоида. Со странным выпуклым наростом на груди.
Ее большие больные глаза с чернющими зрачками уставились прямо в мои. Нарост набух, расходясь мясистыми лепестками, и… Свист вернулся. Ударил так, что меня бросило на колени, чуть не приложив головой о до конца не развалившуюся стопку того же самого клятого красного кирпича. Да лучше бы приложило.
Красный, довольно заквохтав, поелозил длинным желтым ногтем мизинца в ухе и сплюнул. В меня. Или на меня? Какая разница, в сущности. Так, обидно. Мало того что сожрут, так еще и на плече висит липкий комок харкотины этого вот создания.
Да, жаль жителей бывшего великого города. Очень. Но если бы мне развязать руки и дать ПК с полной коробкой… пожалел бы их потом. Может, что хорошее сказал бы на прощание.
В проломе, куда меня затащили, виднелся кусок Зоны. Неровная полоска мохнатого холма. Торчащие сухие бустыли борщевика с чудом сохранившимися мясистыми листьями. Перекрученная черная ольха, обвешенная клоками материи защитного цвета. Дурак, стоило завести бинокль и хотя бы изредка оглядывать окрестности. Красный и его свистящая подружка не прятались. А очень даже помечали собственную территорию.
Ворона, запрыгнув внутрь, каркнула. Испуганно. Задрав вверх голову.
С начатого строителями перекрытия второго этажа, подняв пыль, вниз ухнула небольшая бетономешалка. И приземлилась точно на женщино-гусеницу. Прямо на кусок, где нормальное тело переходило в подрагивающую кишку.
Хрустнуло и чавкнуло. Ее сломало, бросило вперед. Ребра пробили сухую кожу, вышли наружу, торча желтоватыми ветками, по которым сразу побежала темная жидкость. Из нароста, разорвав его, вылетел сизо-красный сокращающийся ком.
Красный успел дернуться в сторону. Но недалеко.
С перекрытия сухо и незнакомо, почти захлебываясь, затрещало. Мутанта прошило кучно, разворотив ему всю правую сторону и голову. Глаз, стремящийся к носу, все же сделал это. Правда, мгновение спустя они оба отлетели в сторону, ссеченные попаданием.
А вот ворона, черная жирная дрянь, улетела.
– Ты это, – бродяга, назвавшийся Шмайсером, улыбнулся, поправив свой странный агрегат на груди, – в следующий раз уж думай головой, братишка.