Бог праздности, в отличие от других, не был привязан к какой-то конкретной специализации, поэтому за время жизни изучал в той или иной мере все, что поможет выжить. Конечно, он не мог соперничать с профильными богами в их направлении силы, но имел под рукой десятки хоть и мелких, но все же козырей, которые не позволяли кому-то застать его врасплох и, тем более, убить.
Снимать изломанную броню было тяжело, особенно когда некоторые лопнувшие стальные пластины торчали из ран, поэтому Ирмий медленно извлекал из ран осколок за осколком, постепенно заживляя тело и восстанавливая кожный покров.
Закончив с тем, во что превратился доспех, бог принялся за лицо девушки. Работать с ним было куда сложнее. Хорошо, что Сильвия потеряла сознание во время извлечения осколков из плоти, ведь сейчас любое ее малейшее движение могло привести к непоправимым последствиям. Как ни крути, Ирмий не был богом целителей и не мог одновременно залечивать раны и контролировать состояние девушки.
Восстановив лицо, бог праздности принялся за волосы. В отличие от тела, которому он придал первозданное состояние, прическу богини он несколько изменил. Точнее сказать, Ирмий сделал ее волосы более пышными и послушными, добавив им возможность многократного преобразования в прочный плащ.
По слухам, нередко распространяемым первыми красавицами ветви, боги-целители требовали за эту процедуру баснословные дары, при этом через какое-то время их клиенткам приходилось вновь раскошеливаться. В данном же случае Ирмию просто захотелось сделать для Сильвии что-то приятное. Да и сложности в этой процедуре не было, разве что расход энергии у непрофильного бога был колоссальным.
Завершив работу, он потерял сознание, успев, однако, сотворить теплое покрывало, которое окутало девушку, защищая ее от посягательств посторонних. На защиту своего тела у Ирмия не осталось сил, но, к счастью, в этот раз никто не попытался поглотить его силу.
Ирмий очнулся спустя какое-то время, а его пациентка все так же спала. Один из богов-воинов когда-то сказал: «Лучше не заглядывайся на нее, иначе тебя сомнут». Редко встретишь какого-нибудь бога, дающего полезный совет и не требующего ничего взамен, но Ирмию встречались и не такие чудаки.
— Любое действие бога стоит дорого, — вбивают наставники в голову новорожденным богам, однако Ирмий не был согласен с ними. Он считал, что боги должны творить чудеса не ради платы, а по велению собственного сердца, даже если это может стоить им жизни.
— Если бог не вправе творить чудеса без оглядки на кого-то, то чем он лучше смертных существ? — рассуждал он и тут же осекся, вспомнив, что именно такой ход мыслей и привел к тому, что его показательно лишили части сил и специализации, объявив богом праздности.
Вздохнув, Ирмий еще раз внимательно посмотрел на все еще укутанную в созданное им покрывало девушку. Она спала и чему-то улыбалась, отчего казалась ему еще более прекрасной.
Небольшие по меркам человеческой расы ушки скрывались под длинными черными блестящими волосами. Темные, слегка изогнутые брови в сочетании с густыми и в меру пышными ресницами, казалось, подчеркивали ярко-алый цвет глаз. Небольшой, слегка вздернутый носик. Образ дополняли некрупные губы, алые от природы. Треугольная форма лица с слегка заостренным подбородком ничуть не портила впечатление.
Тонкая изящная шея, плавно переходящая в узкие плечи и небольшую…
Все, стоп, она — не еда, а я — не голодная гиена, — подумал Ирмий. — Очевидно, что она мне нравится, и даже то, что по стандартам небожителей она недостаточно фигуриста, не делает ее в моих глазах менее притягательной. Займусь-ка я тем, ради чего пришел сюда, — чтобы отвлечься от ненужных мыслей, шепотом проговорил бог, но осекся, осознавая, что не в силах отвести взгляд от прекраснейшей из женщин, которая в этот момент в очередной раз чему-то улыбнулась.
Ему и правда следовало отвлечься, чтобы, когда девушка придет в себя, не наделать глупостей и не выставить себя в неприглядном свете в ее глазах. Хватало и того, что он почти раздел ее. И даже то, что это было необходимо для спасения жизни богини, не имело никакого значения.
Впервые в жизни Ирмий попытался создать существо не из необходимости, а для того, чтобы просто отвлечься и сбросить пелену вожделения, которая возникла явно не без помощи кого-то из богинь любви, приторговывающих своим суррогатом, называемым у смертных эссенцией любви.