— Вообще говоря, мне бы стоило отдать вас в лапы яйцеголовых, — сказал капеллан. — Но я не учёный. К тому же, как мне кажется, ваши возможности пойдут на пользу человечеству и в обход яйцеголовых.
«Политика кнута и пряника…» — подумал Кирилл.
— А почему вы решили, что я подхожу для этой работы? Надо же какие-то экзамены сдать, тесты…
— Вы их уже прошли, молодой человек. При осмотре в госпитале.
Кирилл вспомнил, как сестрёнка мазала ему гелем хозяйство, и едва не рассмеялся. Если это и был текст, то разве что на сексуальную привлекательность. Впрочем, судя по выражению сестренкиного личика, она была бы не прочь познакомится с пациентом поближе, кабы не его временная болезнь. Как все они жаждут Кентаринского тела!..
— Существующие контрольные тесты вовсе не требуют, чтобы испытуемый знал о том, что подвергается им, — продолжал Тихорьянов. — А оперативный экзамен вы сдали, сумев остаться живым в этой переделке. — Он снова затянулся сигаретой. — Ну, что скажете?
«А почему бы и нет? — подумал Кирилл. — В конце концов, лучше уж быть сотрудником службы безопасности Галактического Корпуса, чем простым бойцом на передовой».
— И каковы будут условия финансового содержания?
— Соответствующие.
«В конце концов, все продаются, — подумал Кирилл. — Главное, не продешевить. Разве я пошёл в Корпус не ради денег? Ну да, и ради славы, конечно, тоже. Но одно другому не мешает. Тем более если можно совместить славу с деньгами».
Он, естественно, помнил, из-за чего в действительности надел иссиня-чёрную форму с восьмиконечной звездой на погонах и Орионом на правом рукаве…
Но разве Ритка Поспелова не осталась в прошлой жизни? И разве имело всё это сейчас хоть какое-то значение? Судьбу не обманешь…
— А что мне придётся делать? Учиться в вашей школе?
— Доучиваться в лагере. А потом служить в Галактическом Корпусе. Когда потребуется, о вас вспомнят и свяжутся с вами. Официально вы будете получать ваше обычное жалование. Жалование, получаемое от Службы безопасности, будет перечисляться на закрытый счёт. Кстати, деньги заработанные в минувшей операции, можете оставить себе. Заплатив налоги, разумеется. Считайте, это ваше вознаграждение.
— И мне придётся стучать на своих сослуживцев?
Капеллан усмехнулся:
— У тебя превратное мнение о службе безопасности, мой мальчик. Мы — не тайная полиция, борющаяся с политическими врагами. На своих сослуживцев ты будешь доносить только в том случае, если они станут врагами и их нельзя будет уничтожить сразу в силу оперативной обстановки. Понятно тебе?
Этот новый переход на «ты» со стороны Тихорьянова был совсем иным, чем в первый раз. Тогда это было всё что угодно, но только не тон коллеги. Так мог хозяин обращаться к своему роботу-уборщику, если в машину заложили мозги. Теперь это была речь соратника, старшего брата, товарища по оружию.
— А вы знаете, господин капеллан. Я, пожалуй соглашусь.
Тихорьянов затушил окурок в пепельнице и понимающе улыбнулся:
— Вот и правильно. Сейчас ты пойдёшь в канцелярию лагеря, в особый отдел, к лейтенанту Солдатову. Он оформит все необходимые документы. Потом вернёшься ко мне.
58
Через сорок минут Кирилл снова стоял перед Маркелом Тихорьяновым.
— Господин майор! Агент Артуз по вашему приказанию прибыл.
— Вольно, агент Артуз. У нас в службе безопасности не принято стоять на вытяжку перед начальством. Ну разве когда тебя начальство распекает. В иных случаях это считается дурным тоном.
Кирилл расслабился, отставил левую ногу и заложил руки за спину.
— И вообще стоять не принято. Ну разве когда получаешь приказ. Присаживайся!
Кирилл сел на знакомый стул.
— Я тебе хочу сказать только одно. Если когда-нибудь ты встретишь того, кто стучал на тебя, не убивай его. Помни о том, что человек не всегда сам принимает решение. Иногда его заставляют обстоятельства. Или люди. Сейчас тебе этого не понять, потому что ты молод. Потом поймёшь. Просто поверь мне.
«Поверить-то я поверю, — подумал Кирилл. — Сам через это уже дважды прошёл. Но понять людей, которые подменяют собой обстоятельства, — вряд ли. Я бы даже сказал, что они не подменяют, а подминают обстоятельства».
— В нашей работе много неприятных моментов, — продолжал капеллан. — Но есть одно и главное достоинство. Мы первыми вступаем в борьбу с врагом. Это во все времена было главной особенностью служб безопасности. Один наш человек может спасти тысячи бойцов, и это гораздо важнее, чем все наши неприятности. Но и ошибки наши тоже весомы. Они, в свою очередь, могут привести к тысячам смертей. Запомни это, агент Артуз!
— Да, господин майор! Я это запомню.
— Тогда поздравляю с выполнением твоего первого задания. — Тихорьянов поднялся из-за стола — Ну вот, мой мальчик, всё и закончилось. Ты выполнил своё первое задание. Под угрозой собственной гибели раскрыл ячейку разведывательной сети противника и с честью вышел из сложной ситуации, проявив мужество и находчивость.
Кирилл подумал, что именно его «мужество» больше всего и пострадало при выполнении задания. Однако это были не те мысли, с которыми стоило бы знакомить начальство.
— Вопросы есть?
Кирилл подумал секунду. Вопросы были, не было уверенности, что он получит на них ответы. Но попытка — не пытка…
— Вы сказали, разведывательная сеть противника… Значит, такая сеть существует?
— Да, существует, — сказал капеллан.
— И война всё-таки начнётся? А эти звери на Незабудке…
— Не верится про войну, правда? Кажется, это всего лишь пропагандистские трюки, правда?
— Правда, — сказал Кирилл.
— Понимаю… Но война всё-таки начнётся, причём в самое ближайшее время. Эксперты считают, что анимал-десанты — это своего рода разведка боем. Ещё вопросы есть?
— Никак нет!
— Тогда… — Лицо Тихорьянова сделалось похожим на маску. — Благодарю вас за службу, курсант Кентаринов!
— Служу человечеству! — вскочив и застыв по стойке «смирно», гаркнул Кирилл.
— Свободны, курсант! Отправляйтесь в расположение своей роты. Через неделю выпускные зачёты. — Голос капеллана перестал быть официальным. — Желаю успеха, мой мальчик! — Тихорьянов протянул Кириллу пропуск.
— Спасибо, — не по уставу ответил Кирилл, взял пропуск, по уставу повернулся через левое плечо и покинул резиденцию.
59
Своя рота перекуривала в перерыве между какими-то теоретическими занятиями. Блудного сына встретили с удивлением. Все, кроме Ксанки. На её же лице была написана самая настоящая радость. Эту неприкрытую радость, разумеется, заметил Спиря, и у него она, разумеется, вызвала несколько противоположные чувства.
— А мы считали, что тебя в штрафроту загребли, — сказал тормозилло Витька Перевалов, колотя Кирилла по спине.
— Штрафроту мне не присудили, — сказал Кирилл. — Присудили неделю ареста, да и ту не просидел. Выпустили за примерное поведение.
— Примерное поведение? — Мишка Афонинцев явно не поверил такому объяснению. — Это ты-то отличился примерным поведением? После того, что учинил у зелени?
— А что я такое учинил у зелени? — фыркнул Кирилл. — Слушайте, я всего-навсего дал по зубам обрезку, который попробовал на меня крылья распустить. За это не отправляют в штрафроту, братцы. — Он огляделся по сторонам. — А где, кстати, прапор Оженков?
— Прапор? — Мишка Афонинцев рассмеялся. — Оженков у нас теперь ротой командует. Так что ищи его в капральской.
— Серьёзно? — Кирилл почему-то не удивился. — Что ж, это будет не самый плохой капрал. А нашим взводом кто теперь командует? Кому докладываться?
— Пока никому.
— Ладно, тогда пойду доложусь новоиспечённому капралу. — Кирилл двинулся к двухэтажному зданию капральской, над которой висела сиреневая триконка «ГК — наш могучий щит».
«Как всё изменилось, — подумал он, прочитав знакомое объявление над дверью капральской. — Я стал курсантом без вызова. Оказываются, такие бывают…»
Оженков сидел в бывшем кабинете Дога за его бывшим столом. Увидев Кирилла, он встал и крепко пожал подчинённому руку.