– О, Дэган, друг мой. Да ты вообще в людях не разбираешься! Если их чем-то не занять – будет гораздо хуже. Им нужна нагрузка. Либо для тела, либо для сознания. Кто-то тяжести таскает, кто-то мастерит всякое. Из недавних новшеств – фигурки детям из дерева строгают. В виде других животных.
– Для чего? – я искренне недоумевал.
– Развлекаться. Воображение тренировать. Здоровее ребёнок получится, – как бы само собой заметил Холодный. Так вот как он нивелирует эффект от ограничения пространства. – А сейчас прости, мне пора поесть.
Отсупив, чтобы позволить дракону пройти, я вспомнил, когда в последний раз сам ел.
– Эх, мне бы тоже не мешало подкрепиться, а то в последний раз это было позавчера.
Холодный аж крыльями прихлопнул по бокам:
– Так, давай угощу! У меня как раз сегодня люди за провинность наказаны, хочешь попробовать?
Я тут же скривился:
– Не ем сородичей питомцев. Я позже разберусь с этим, не бери в голову.
– Как знаешь, – кивнул Холодный и подозвал людей.
Несколько десятков мужчин встали в три ряда и опустили головы. Один в первом ряду дрожал. Придирчиво обнюхав их, Холодный хвостом резко выхватил того, что стоял рядом с дрожащим, который от этого заметно дёрнулся и даже всхлипнул.
Я отвернулся, только хруст разрываемой плоти слышал. Не пойму, люди тут прямо вот ходят, своими делами какими-то странными занимаются, таскают что-то, а у них на глазах едят сородичей.
– Холодный, скажи мне, – спросил я, когда дракон проглотил вторую часть тела. – Не демотивирует их каждый день смерть видеть? – и кивнул на поселение.
– Во-первых, не каждый. Раз в пару дней. А во-вторых – быть съеденным мной – великая честь. К ней допускаются только лучшие и отборнейшие самцы и иногда, в качестве лакомства, родившие несколько здоровых детей самки.
– Что-то не всем так, кажется, – проговорил я, кивая на дрожащего.
– Этот провинился. Он слишком плодовит, не буду его есть ещё долго. Но из-за него я сегодня и завтракаю так. Вчера-то ведь уже ужинал человеком.
– Так, а дрожит тогда чего? Я не понял. Если он жаждет быть съеденным, то радоваться должен. Или всё же боится?
– За провинность, – пояснял мне, как неразумному, Холодный, – наказание будет. Съедение же, наоборот, награда – её заслужить надо.
Нда. Что-то напутал он. Нет, с эгоистичной точки зрения – отборные индивиды своего вида должны быть самыми вкусными. Но какой смысл именно их изымать из генофонда – я не понимаю. Деградация вида же получается.
В нормальном случае экосистемы построены так, что погибают наиболее слабые члены стада. Это укрепляет генофонд. Но может я чего-то про людей не знаю эдакого, специфического? Надо будет обстоятельно с Роркартом перетереть эту тема.
– Интересно, – вежливо сказал я, не передавая никаких мысле-образов. – Подумаю над этим на досуге. А сейчас хотел бы отчалить отдохнуть. Ночка была напряженная, много сил ушло.
– Как, кстати, дела? Где Изумрудный с Мороком?
– Остались ещё присмотреть на новеньким. Но вообще всё прошло очень спокойно, хоть дракон и большим оказался. Потенциально сильнее меня. Правда, рукокрыл, так что с огнём не дружит.
– Тогда твою пальму первенства он отнять не сможет. Не волнуйся, – успокоил меня Холодный.
– Было бы за что. Я не стремлюсь стать сильнейшим. Так вышло, – хмуро ответил ему. – Зато стремлюсь домой. Где моя питомица?
– О, да, сейчас, – дракон неожиданно стушевался, а я заподозревал неладное.
Он позвал нескольких девушек, одежда которых мне приглянулась. Надеюсь, Холодный пару таких вещей положит мне с собой. Если нет – попрошу. Девушки убежали и через пару минут вывели из боковой пещеры группу почти таких же.
С десяток светловолосых девушек выстроились передо мной. У всех цвет волос почти как у моей питомицы. Хотел было напомнить, что есть не собираюсь, но Холодный опередил меня:
– Выбирай. Можешь двоих. Или троих, я не жадный.
Не понял. Посмотрел на них и не увидел свою. Присмотрелся ещё внимательней, а то вдруг в другой одежде не сразу признаю.
– Холодный? Где она?
Отведя глаза в сторону, он коротко выдал:
– Сбежала… – И тут же быстро добавил: – Я компенсирую, потому как сам прозевал.
– То есть… как… сбежала?..
Я начал закипать. Пламя внутри зашевелилось, готовое к бою. Меня затрясло от нарастающего гнева.
– Когда? – прошипел я, сопроводив вопрос потоком коротеньких мысле-образов о том, как я крушу здесь всё, сжигаю людей и сравниваю строения с землёй.
Холодный сжался, вытянулся весь, старался рефлекторно показать, что маленький и безобидный. Я получил от него несколько обрывочных образов-воспоминаний. Со злости мои мысли путались, потому не мог собраться всю картинку целиком. Или этот гад ползучий мне не всё важное показал.