— Куи!
Куи ответила ей испытующим взглядом:
— Хватит ревности, Чотан! — пожилая женщина произнесла это так спокойно, как будто они сидели у костра — Каждая из нас рано или поздно должна уступить.
Язык шу, на котором она говорила, был безупречным, чище, чем говорили Чотан или Чака. У барда отвисла челюсть.
— Так вы… — пролепетал он, и женщины повернули лица к нему. — Но…
— Ты действительно ничего не понимаешь, Тайко Арисанн.
Ночной воздух пришёл в движение: ветер подул сверху, разгоняя дождевые облака от того места, где стоял павильон, несмотря на то, что остальная часть оазиса была всё ещё затянута туманом. Тайко и Ли смотрели, как Онг плавно опускает свою огромную тушу, медленно паря в воздухе над женщинами, как будто охраняя их. Свет фонаря смешивался с лунным светом и отражался на его чешуйчатой шкуре.
— Вы стоите на пороге восточных земель, но думаете, что находитесь на западе, — продолжил Онг. — Здесь уже не Фаэрун!
Ли испустил сдавленный стон. Дракон опустил голову, пока она не оказалась на одном уровне с головой шу.
— Ты, сын Куана, осмелился осудить меня! — проревел Онг.
Его голова подалась вперед, и Тайко почувствовал его дыхание — пахло влажной землёй, туманом и зелёной листвой.
— Сегодня я вам не лгал! Я — изгнанник, три сотни лет назад обречённый принять назначение Небесной Канцелярии на самом западе. Принуждённый силами настолько могущественными, что вы даже себе не сможете представить. Когда-то я был духом великой реки. Теперь я страж этого мелкого пруда, и моё могущество не простирается за пределы оазиса.
Тайко сглотнул:
— Что ж, — слабо сказал он, сдерживая внутри себя страх, — полагаю, это объясняет почему вы так знатно растолстели.
Дракон запрокинул голову и взревел. Его рёв прокатился по оазису словно раскаты грома. После этого в наступившей тишине послышались другие звуки: заблеяли перепуганные животные, в панике закричали люди из каравана.
— Онг! — одёрнула дракона Куи. — Они узнают, что ты здесь!
Ибака испуганно ахнула, даже Чотан выглядела обеспокоенной. Дракон захлопнул свою огромную пасть.
— Триста лет! — огрызнулся Онг сквозь стиснутые зубы. — Триста лет прячусь словно животное, скрывая свою сущность. Любовь моих туйганских красавиц поддерживала меня. А таверна, которую ты так презираешь, Куан Ли Чен, — моя связь с внешним миром. Потеря что того, что другого означает окончательный приговор для меня. Я не позволю вам отнять их ни в шутку, ни всерьёз!
«Триста лет прячусь, скрывая свою сущность.»
Слова Онга порхающими бабочками преодолевали завесу страха Тайко. То, что дракон может быть обнаружен, пугало грозных туйганских женщин. Даже на пике своей ярости Онг старался прятаться в облаках, не показываясь разозлившим его мужчинам.
Глаза Тайко округлились, когда Ли развёл руками и горячо произнёс:
— О великий! Никто из нас даже и не помышлял о таком! Клянусь честью моих предков!
— Приношу извинения твоим предкам! — проревел дракон. — Но я не могу рисковать.
Распахнув челюсти, он устремился вперёд.
Тайко схватил Ли за рубашку и дернул его сквозь дверной проем в таверну как раз в тот момент, когда челюсти дракона захлопнулись, словно сотня кинжалов, на расстоянии вытянутой руки от них. Друзья с размаху влетели в перепачканные ковры на полу, дверной полог запахнулся за их спинами; ткань сотрясалась от гнева Онга. Ли смотрел на стены с побледневшим лицом. Бард пытался поставить друга на ноги.
— Ли, он не сможет покинуть оазис!
Ли моргнул и сфокусировал взгляд на друге.
— Какие бы силы ни изгнали сюда Онга, они же не позволяют ему покинуть это место! — затараторил Тайко. — Вот почему он боится быть обнаруженным. Караваны будут обходить оазис стороной, если узнают, что здесь есть дракон, а воины будут приходить сразиться, пока он наконец не будет мёртв. Держу пари, туйганцы поэтому и придумали запрет на магию в оазисе. Именно она может помочь выследить дракона.
Ли взмахнул рукой и прокричал:
— Тайко, мы всё ещё в палатке! И она не сможет защитить нас!
— Но хотя бы задержит его ненадолго!
Снаружи громыхал Онг. Его голос менялся, превращаясь из драконьего рева в человеческую речь. Женщины тоже что-то кричали. Бард постарался выкинуть из головы мысль об их острых ножах. Он вытащил кинжал из-за пояса и сунул в руки Ли:
— Иди к задней стене палатки и будь готов сделать ещё одну дверь в этой таверне.
Ли сглотнул и побежал в конец зала. Бард пробормотал отчаянную молитву всем богам, кто мог бы её услышать, и схватился за железную ногу ближайшей жаровни. Горячий метал обжигал ладонь. Не обращая на это внимание, Тайко скидывал угли на ближайшую кучу подушек. Не дожидаясь, пока угли займутся, Тайко побежал вслед за Ли, опрокидывая по пути каждую встречавшуюся жаровню.
— Тайко! — взревел Онг.
Бард обернулся и увидел, что толстый дракон стоит в дверях, в очередной раз облачившись в тело человека, зажав в руке дверной лоскут, а женщины столпились за ним. Все они на мгновение остановились при виде разгорающегося в шатре пламени. Онг сказал, что потеря женщин или таверны — это приговор для него.
Пусть музыка барда не смогла нанести вред дракону напрямую, но она могла подействовать на него и другим способом.
— Как насчет последней песни, Онг? — выкрикнул Тайко.
Сконцентрировавшись, он запел, и мелодия слегка запульсировала, создавая шипение и треск в воздухе. Он пел огню.
Изнутри пламени ему что-то ответило. Раскалённые угли изменялись и обретали форму глаз, которые уставились на барда, а затем на Онга. Языки пламени собирались вместе и обретали форму размером с ребёнка, распространяя в стороны огненные завитки. Глаза Онга вспыхнули гневом.
— Элементаль огня? Ты хочешь навредить повелителю воды этой огненной игрушкой?
Пламенные завитки элементаля лизнули стены, и их поглотил огонь. Затем он пошёл по коврам, поджигая их тоже.
— С чего ты взял, что я собираюсь навредить тебе? — отозвался Тайко.
Он развернулся и бросился сквозь проём в заднюю часть таверны.
— Давай, Ли!
Сквозь треск пламени и рёв дракона Тайко услышал, как рвётся ткань — Ли прорезал стену палатки. Огонь позволял видеть в темноте, и бард нырнул прямиком сквозь отверстие в ткани, а затем побежал по пятам за Ли.
— Ты уверен, что нам хватит времени? — задыхаясь спросил Ли, пока они мчались сквозь дождь.
— Спроси меня, когда убежим!
Сзади слышались крики женщин и рёв Онга. Необычный булькающий звук раздался в ночи, сменившись звуком шипения затухающего пламени. Тайко опустил голову и побежал сильнее.
Караван, растянувшийся по Золотому пути в утреннем свете, выглядел куда более смирным, чем вечером, когда он только въехал в оазис. Все взоры — настороженные, а то и откровенно испуганные — были обращены к двум фигурам, что ожидали в скудной тени камня-указателя. Ли толкнул Тайко, когда караван приблизился:
— Пёсья мать! — выдохнул он.
Бард посмотрел куда указывал друг. Чотан и Ибака ехали рядом с караваном на лошадях Ли и Тайко. Подъехав ближе, обе женщины спрыгнули с лошадей и уставились на мужчин.
— У нас есть сообщение для вас, — прорычала Ибака и швырнула туйганский нож в землю рядом с ногой Тайко. — Следуйте с осторожностью через Пустоши.
Сглотнув, бард спросил:
— Это сообщение от Онга?
— Нет, — ответила Чотан, — это предупреждение от туйганцев.
— А что Онг? — спросил Ли.
— Он уважает ваше благоразумие и напоминает, что даже у изгнанников есть друзья, — ухмылка, подаренная ею, была полна злобного предвкушения. — Наслаждайся пребыванием в Шу Луне, фарун. Ты привлёк к себе внимание дракона.
Они развернулись и направились по тропе к оазису, оставив Тайко и Ли смотреть им вслед.
