Во истину, хочется впитать всю подноготную местной географии и чтоб разом, на максимуме, полная ясность. Я осмотрел противоположное направление, куда с некоторой натяжкой манил сигнал сенса. Ничего примечательного — разруха вульгарис. Опять же, дозор зачем-то ходил туда… До чего ж сука неприятно, играть в угадайку.
Рядом зашуршало. Шест сложился, воткнулся в камни — шмалабоем обозревал сквер и демонстрировал вескую готовность.
— Сколько выстрелов осталось? — Я проследил, как рядом на кортах расположилась Крыса. — Вопрос тощему.
Мелкая украдкой погладила арбалет и придержала ответ, костлявый перестал изображать боеготовность и поморщился:
— Четыре. А мы чего, сразу туда? — Он кивнул на дымок. Сизое приглашение для злобных нас.
— Держи. — Я выщелкнул магазин из своего оружия. — Еще три. И нет, нам в другую сторону. Но собеседника мы непременно поищем…
Мелкая чутка расслабилась, перехватила мой взгляд и грозно ощерилась:
— Крыса жаждет.
Финиш. Я молча развернулся и вдоль стеночки проследовал в избранном направлении. Надо бы поискать свороток — сенс градусов на 15 левее текущего маршрута. За спиной смачно захрустело — Шест пришел в движение. При полном весе, он походу просто будет вспарывать бетон… Скрытное передвижение, да. Три всратых невидимки…
Поймал себя на тревожных мыслях. Что за тяга к норкам и темноте? Инстинкты придавил озноб тревоги — по загривку стая мурашей, словно нахожусь под прицелом. А вектор угрозы не определить… Так-то понятно, любой наблюдатель в обломках может схорониться и не найти. Знай следи за беспечными чужаками, да передавай по инстанции.
— Командир… Джимми, мне чет не по себе, — нарушил шорохи голос мелкой.
Дал отмашку, и команда занырнула в небольшой короб магазинчика. Четыре, пусть и ломаных, куска стены — предел мечтаний. Вдох и выдох, поубавить желание пройтись очередью по черноте обломков. Посмотрел на обострившиеся лица бойцов, что в исполнении Шеста вообще чистый анатомический театр, и успокоительно кивнул:
— Возможно, нас ведут, а может словили фантомку… Пять минут дышим. Пара глотков воды.
Когда вышли, стало чуть полегче… Но руки все также тянулись к оружию. Минут через тридцать достигли перекрестка — новая дорожка, запорошенная мелким мусором, вела к искомому… Сигнал все также далек, радовало только уверенное направление, взятое инсталляцией. А вот непонятная мешанина сигнатур у ширмы начала затираться. Если так воспринимается орда, то переведу большое скопление сухостоя из разряда серьезной угрозы в охренительную. Что там намешано такого…
Через несколько часов вышли к бывшей набережной — потертые каменные блоки просели, поросли мхом, в котором еще сохранились нотки зелени, многочисленные оползни стекались в котлован, оставшийся на месте водного хранилища. Черновато-серое дно испещрено трещинами, многочисленные островки лохматого мусора натыканы холмиками. Есть пару тропок, выделявшихся более светлым фоном… несколько бытовых конструктов, вроде сарая, наискось ушедшего в грунт… На противоположном изгибе берега то же решето домов и чахлая растительность, тянущая к небу седые ветки. Людей не видно, хотя и приказал бойцам немедля занять укрытие за грудой рухнувшего киоска.
— Рытвина, — провозгласил Шест.
— Уверен? — Крыса целилась из арбалета куда-то вдоль набережной, где тускло бликовали остатки стеклянной отделки городской самобытности на четыре этажа.
— Что-то увидела? — Я взмахом заткнул воспрявшие кости.
— Много стекла…
— И?
— Дорогое место.
Логика запредельного уровня. Здравое зерно я по наитию ощутил — мусорщица подала голосок, разметав наметки бойцовских навыков. Дотянулся и пнул мелкую по щиколотке. Она возмущенно раздулась… подумала и приступила к изучению котловины.
С командой на выступление я пока медлил. Место открытое, надо уходить в глубинку дворов, но, если за нами наблюдают, здесь легче заметить потенциальных преследователей. Инстинкты притихли — общий фон угрозы отдалился вместе с лагерем туземцев. И порадоваться бы… да нет веры этим кривым урбанистическим наносам былого величия. Дерьмо непременно проявится, дай только время — так говорил Годри… А я стал забывать лицо старика, новая реальность уверенно форматировала мозг.
Вдоль набережной легко скользила поземка… Движения воздуха столь редки, что неосознанно начинаешь задыхаться — ведь локация открыта ветрам, а кожа чувствует лишь сухость и грязь…
— Ищем укрытие, — объявил, распрямляясь. Махнул за дома: — Ищем там.
— А было красиво, — пробормотала мелкая, отрываясь от треснутой корки бывшего дна. — Наверное…
— Если ищешь красоту, у меня… — Шест многообещающе округлил глаза.
— По любому сцежу, — прищурилась мелкая. — Командир, я тощего сцежу…
— Отставить.
В первом дворе мне не понравилось. Мешанина сварных конструкций средь типовой площадки напрягала необъяснимостью. Пересекли пару проулков, выбрались на смежный проспект… Шест, сука бронированная, врезался в фонарный столб. Сверху посылалась ржавая труха. Загудело.
— Как? — спросил лаконично.
— Зачесалось.
Вопросов больше нет. А патрона жалко. В итоге место на постой нашла Крыса — двухэтажное заведение с заколоченными окнами и уцелевшей дверью. На фронтоне несколько истершихся надписей, сбоку от двери болтается наполовину оторванная вывеска, заляпанная черным. Соседние здания оставляли достаточно проходов на технические задворки… Я бы предположил типовой вариант линейки административных строений, перемежавшихся магазинчиками и питейными заведениями. Главное, есть укрытие от враждебных глаз… которые с удовольствием бы натянул с присущим старанием. Чего ж давит-то…
— Располагаемся. Костер не палить. Грызем концентраты и радуемся.
Дождавшись, когда бойцы с шумом втиснулись внутрь, отправился в обход — через узкие щели меж зданий, в тыловые развалы, смердящие затхлым гнильем. Нужен маршрут определенного плана — обломки стен, что можно преодолеть, проходы сквозь первые этажи… Удовлетворенный осмотром, вошел в заведение с черного хода — через выбитую дверь с пожелтевшим холодильником на пороге. Композиция от лукавого…
Загаженный коридор привел в центральный и единственный зал, где уже хозяйничали бойцы. Небольшие размеры помещения при остатках пластиковой мебели не располагали к уюту. На стенах безликий декор… Как погляжу, мародерка в Рытвине поставлена так себе. Или же у ребят есть чем потешиться в темные ночи без необходимости ползать по развалинам.
— Встали надолго или так… послюнявить? — уточнил Шест, держа перед глазами стол. Держал за ножку — одной рукой. Вот прям хочется узнать, о чем тощий думает в такой момент. О сучности бытия или как вьеб… столом командиру?
— Ждем перемен, — ответил уклончиво. Наживка заброшена. Не привык я оставлять непонятное за спиной… Вспомнилась Черная Хваталка. А я говорю — не привык… Диалог в голове зашел в тупик.
— Тогда закинемся. — Тощий довольно пристроился за установленным столом и взялся за рюкзак. А башка пусть болит у командования… Ну че, уважаю, конечно.
Переменам понадобился час. Когда свет в щелях меж досок пошел на убыль, перед заведением наметился шум — там душевно подпустили пердячего газа. За секундной тишиной уверенный мужской голос досадливо спросил:
— И нахера мы крались?
Справедливости ради отмечу, крались ушлепки на удивление достойно. Услышал их только на подходах — перед непосредственным театром действа. Накину бал на выучку…
Крыса замерла с ложкой, Шест добавил красок в обычную серость щек. Бесплатный урок — не расслабляйте булки пока не в могиле. К моему удовольствию бойцы мобилизовались через пару секунд; страха на лицах — в разумных контролируемых пределах. Улыбнулся, заставив их вздрогнуть… Привыкайте кадеты, привыкайте.
Пора осмотреться. Я осторожно приник к щели у края рамы. На улочке перед домом пятеро — выстроились широким клином в пароксизме готовности. Две подтянутых женщины в кожаных куртках и красных банданах — похожи, точно близнецы. Одна с луком, вторая, без шуток, с катаной. Меч держала странно — поперек живота. Трое мужчин — двое на отшибе с арбалетами и пиками с длинным листовидным лезвием. Вот какого, спрашивается — тут что, сбор удивительных людей? Третий мужик, возглавлявший строй, превзошел коллег на порядок — одет в цветастое пончо, штаны «хаки», на длинных волосах фетровая шляпа. Стоит вальяжно-уверенно, с ногами на ширине плеч. Рука характерно заведена под пончо на бедро, где пристроен не иначе как огнестрел. Я почти уверен — револьвер подавляющего калибра.