- Присаживайтесь. - Голос у врача был приятный, бархатистый. Леночка протянула ему пухлую карточку Семена. Савицкий углубился в чтение. Семен терпеливо ждал. Наконец доктор поднял на него глаза и поинтересовался: - Жалобы есть?
- Есть. Старое лекарство по рецепту больше не дают, в аптеках его нет, а новое не помогает.
- Расскажите подробнее, что именно вас беспокоит.
- Я должен обязательно мыть руки. Я делаю это множество раз в день и этим раздражаю Дашу, теряю кучу времени. Но не делать не могу. - Голос семена звучал тихо и монотонно. Он говорил ставшие за много лет привычными слова, знакомил со своей болезнью очередного доктора. - Понимаете, когда я тревожусь или переживаю, у меня на пальцах выделяется сильный яд, поэтому нужно обязательно трижды хорошо вымыть руки с клубничным мылом перед тем, как дотронуться до кого-то. Если я этого не сделаю, этот кто-то умрет. Не хочу, чтобы люди умирали из-за меня. Я пробовал носить перчатки, но на руках появились красные пятна, они болели, чесались, и дерматолог запретил.
- Как давно вы болеете?
Как давно? Семен и сам затруднялся ответить на этот вопрос. С одной стороны, основное событие, перевернувшее все с ног на голову и вынудившее его придерживаться защитного ритуала, произошло шесть лет назад. Но ему казалось, что все началось гораздо раньше.
Родители вдруг неожиданно уехали вдвоем по делам и оставили его с сестрой на попечение соседки. Та не работала, сидела дома, гнала самогон, тем и жила. Ни ему, не сестре не нравился тот резковатый запах, пропитавший ее дом. В одной из комнат он был сильнее всего, и там было очень интересно наблюдать за тем, как по витой стеклянной трубке, будто из ничего вдруг образуется прозрачная жидкость и капает в большую бутыль. Дашка, как завороженная могла стоять часами и считать капли. Соседка в открытую называла их дармоедами и была строга, но по большому счету обращала на них внимание только когда нужно было покормить и уложить спать. Остальное время они были предоставлены самим себе. Сама соседка не пыталась умываться, чистить зубы, а спать ложилась одетой, и от них ничего подобного не требовала. Ему тогда казалось, что это самые лучшие дни в его жизни - ходи куда хочешь, делай, что хочешь, и никто тебе слова не скажет. Накануне приезда родителей они с Дашкой расшалились и затеяли бой подушками, неудачный бросок и с хрустальным звоном раскололась та витая стеклянная трубка, которая их обоих так завораживала.
На звук прибежала соседка и, увидев случившиеся, резко превратилась из добродушной и безразличной тетки в какую-то ведьму - лицо ее сначала побледнело, потом покраснело, глаза ее выпучились так, что казалось, еще немного и вывалятся, она страшно заорала и пошла на Дашку, замахиваясь для затрещины. Он ужасно испугался за сестру и, вцепившись в занесенную для удара руку, повиснув на ней, всем сердцем желал этому страшилищу: «исчезни и умри!» Легко стряхнув его и выругавшись незнакомыми словами, соседка ушла, хлопнув дверью, прихватив одну из своих полных бутылок и оставив их напуганных и растерянных. Он, как умел, успокоил сестру и до самого приезда родителей они были тише воды и ниже травы. А ему было ужасно стыдно за свои собственные мысли и страшное пожелание. Он чувствовал себя грязным и потому потихоньку сходил и хорошенько вымыл руки. Стало немного легче. Соседка все не возвращалась. Потом приехали родители. Никогда они с сестрой не радовались им так, как в тот раз.
На третий день после приезда родителей хоронили соседку. В толпе говорили, отравилась своим самоваром. Правда, он плохо тогда понимал, как можно отравиться самоваром, он же металлический... Семен вынырнул из давних воспоминаний, будто очнулся. Савицкий внимательно глядел на него, ожидая ответа на свой вопрос. Семен подавил вздох и заговорил:
- Шесть лет назад умерли мои родители. Врачи сказали пищевая инфекция, молниеносное течение. Но перед их смертью мы сильно разругались, и я уверен, в том, что их нет - моя вина...
Это было празднование его тридцатилетия. Жили они небогато, и отмечать юбилей собрались только в семейном кругу - он, родители и Дашка. Мама накрыла стол, вполне достойный, кстати, а отец где-то раздобыл черную икру, чем очень хвалился. Сначала все было очень хорошо, но с каждым тостом и выпитой рюмкой обстановка накалялась. В какой-то момент отец прямо заявил о том, что образ жизни его сына совсем не то, о чем они с матерью мечтали. Мать добавила про женитьбу и внуков. Он уже не помнил, что отвечал и что говорили родители, помнил только, что в конце они кричали друг на друга, и испуганные глаза Дашки.