— Я уверен, он нашел бы себе с десяток оправданий своей неаккуратности. — Энви заливисто рассмеялся. — Вы людишки такие жалкие.
Симона не стала поддерживать его веселье, а просто внимательно смотрела на него, пока он успокаивается.
— Ты пришел, чтобы проверить камень или у тебя еще дело есть? — спросила она, открыв верхнюю карту.
— Марко исчез. Его поиском, конечно, занимаются Ласт и Глаттони, но здесь есть дела, которые он не завершил. Тебе придется вместо него создавать камень. Расс уверен, что ты справишься, а вот я думаю, что ты струсишь.
— Если Расс не будет включать «строгого папочку», я смогу все закончить, просто не дергайте меня. Мне не обязательно было контролировать работу Кимбли, это мог сделать и ты. Или Ласт.
— У нас другая задача. Теперь Расс сказал, чтобы Нокс занимался живыми, а ты — своей работой. И советую поторапливаться. — Энви встал и превратился в того же молодого парня. — У меня предчувствие, что скоро это веселье закончится.
— От чего же? — спросила Симона, оторвавшись от карты и взглянув на него.
— Философский камень достался нужному человеку. — Энви снова злорадно рассмеялся, а у Симоны мороз по коже прошел. — А ты не хотела ему давать его. Приказ ведь был четкий: кто из трех выбранных нами алхимиков первый обратится с травмой, должен получить философский камень. Так почему?
— Я решила, что он не справится, — не задумываясь, ответила Симона и вернулась к прочтению карты.
— И ошиблась! Ты такой же жалкий человек, как и все, — проговорил он и стал двигаться к двери.
— Заткнись, жалкий гомункул. — Симона усмехнулась. Слова Энви совсем ее не задели, хотя тот был уверен в обратном. Рейли и сама знала, что не идеальна, как и все люди, а замечания о несовершенности были всего лишь напоминанием этой истины.
— Или же… — Энви замер перед самым выходом, а Симона несильно сжала кулаки, и бумага захрустела. — Или же ты знала, что он справится, и именно поэтому не дала ему камень.
Симона подняла на него тяжелый взгляд и плотно сжала губы, ожидая дальнейшей реакции гомункула от этого прозрения. Сердце быстро забилось, но Рейли не могла себе позволить показать чувства. Она продолжала, не моргая, смотреть на Энви исподлобья.
— Так что из двух, а? — спросил Энви. — Ты либо тупая, раз не смогла разглядеть очевидную беспощадность Кимбли, либо жалкая идиотка, раз в тебе вдруг проснулось сострадание к ишваритам.
— Правда как всегда где-то посередине. — Симона приподняла бровь, не сводя пристального взгляда с Энви.
— И это мне говорит ненавистница полумер! — Энви загоготал. — Ты не просто жалкая, но еще и непроходимая тупица.
Симона легонько улыбнулась на его очередное оскорбление, которое ударилось об нее, как о стену, а Энви с разочарованием вышел, не дождавшись ответных воплей. Как только дверь за ним плотно закрылась, Рейли отложила бумаги в сторону и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Несколько минут она решила насладиться звенящей тишиной, но вскоре поняла, что не способна сейчас расслабиться. Целый день потратила практически впустую из-за прихоти Расса, а теперь после страшной усталости нужно возвращаться к исследованиям. Хорошо, что хоть Кимбли отстал, когда они, наконец, достигли медсанчасти. Он задает слишком много вопросов, но даже саркастичные ответы Симоны давали ему пищу для размышлений. Он слишком проницательный, и это может быть опасно для него самого.
Рейли вышла из лаборатории и поднялась в свою коморку. Там она приняла душ и переоделась в темно-синий хирургический костюм и удобную обувь. Стояла глубокая ночь, поэтому тишину в части нарушала заключительная возня в операционной да негромкий стон в палатах раненных солдат, которым каждую ночь снились кошмары. Но такие сны снились не всем — некоторые из-за болей совсем не могли спать. Седативного в части достаточно, но у многих были травмы, при которых нельзя вкалывать подобные препараты, потому что они могли вызывать угнетение дыхания и сердцебиения. Медперсонал уже привык к подобным звукам по ночам, но только поступившие солдаты не могли сомкнуть глаз. Ужасы сражений все еще преследовали их, навсегда изменив молодой задор искрящегося взгляда.
Симона спустилась в подвал и, забрав истории болезней пациентов со своего стола, прошла в запретное крыло. Не все врачи имели доступ в эту часть, но каждый из них понимал, что просто так это место не называли бы запретным. Сунь они свой нос сюда, уж точно не получили бы его обратно.
Рейли уверенно распахнула дверь, и ее тут же встретил немолодой мужчина, немного склонив голову. При нем была резиновая дубинка, оружие. Он подошел ко второй железной двери открыл несколько замков ключами, и Симона молча кивнула ему в знак благодарности, входя в коридор из инфекционных боксов. Все кругом казалось чистым, но при этом белая штукатурка на стенах пожелтела и облупилась, вскрывая грязно-черные каменные блоки. Тут уже находилось несколько других врачей и интернов, которые бодро поприветствовали ее.
— Здравствуйте, доктор Рейли, — поздоровался один из молодых парней и подошел ближе.
— Ты хорошо заполнил истории, Картер, молодец. — Симона улыбнулась, подходя к одной из камер и ища нужную карту в руках. — Что у нас здесь?
— У номеров 1241, 1232, 1223 реакция на вакцину проходит хорошо, анализы в пределах нормы. А вот у номера 1214 все хуже, я уже назначил ему рентген для проверки образований в легких, — быстро и четко отвечал интерн.
— Да, все верно. Дело в его весе, увеличь дозу препарата. Это, может быть, приведет к аритмии, поэтому следи и за ним. — Кивнула Симона, быстро просматривая карты, а потом она бросила вглубь камеры взгляд.
Оттуда на нее уставилось четыре пары кроваво-красных глаз ишваритов. Один взрослый мужчина, женщина, девочка-подросток и маленький мальчик. На всех были только медицинские ночнушки. Каждый из них затравленно жался в противоположную стену, находясь на своей металлической койке, привинченной к полу. Симона внимательно посмотрела в глаза каждому в ответ, а затем двинулась к следующей камере.
— Какие успехи у 1151? — спросила она, открывая следующую карту.
— Из комы не выходил. Внутривенно вливаем двойную дозу, но ничего не помогает, — отвечал Картер, покачивая головой в стороны, а Симона набрала код, и дверь открылась.
— Давление мерили недавно, — добавила она, проверяя в карте последние показатели анализа крови и мочи, и протянула ее интерну, а сама начала фонариком подсвечивать зрачки ишварита, щупать пульс на шейной вене. — Сделай ему рентген, потом посмотрим, если очаг поражения увеличился, нам его не спасти. Если нет, то еще поборемся.
— Ввести ему морфий, если очаг увеличился? — спросил Картер, немного откашлявшись.
— Нет, просто отключи вентиляцию легких, и все. Не трать лекарства.
Рейли взяла следующую карту и вышла из бокса.
— Этого утром привезли? — спросила она, изучая написанное.
— Да, я просто взял первые анализы, как обычно. Решил, что вы сами должны взглянуть. — Картер посеменил за ней.
— А чего ждать, он подходит идеально, — начала Симона. — Бери капельницу и присоединяйся.
Картер кивнул, а Симона через стекло посмотрела на ишварита, которого привязали за руки и за ноги к кушетке, но тот все равно пытался выбраться. Около него была медсестра, которая проверяла температуру его тела. Рейли, поджав губы, зашла внутрь.
— Здравствуйте, доктор Рейли, — поздоровалась медсестра недовольным голосом. — Не дает вставить ему катетер в мочевой пузырь, поэтому такой запах стоит. А без вас мы решили не вкалывать ему ничего.
— Да, я догадалась. — Кивнула Симона и подошла к ишвариту ближе. — Температура в норме?
— Да. Осторожнее, он кусается, — добавила медсестра и показала перебинтованную руку, а Симона кивнула в ответ, поджав губы.
— Меня зовут доктор Рейли… — спокойно и с легкой улыбкой начала Симона.