Сегодняшний день действительно был безумным. На мосту произошла авария из-за обледеневшей дороги, и в больницу доставили несколько пострадавших. Одному Симона пыталась запустить сердце двадцать минут, и когда реаниматолог требовал объявить время смерти, кардиомонитор заветно запищал. Другой размозжил себе череп настолько, что стало вытекать серое вещество, но и его удалось спасти. Еще несколько человек поступили с открытыми переломами, сотрясением мозга и скучными рассказами о том, как это произошло. В такие моменты Симона старалась не слушать, но ненужная информация все равно просачивалась. И еще этот Лесаж навязался на ее голову. Приехал на повышение квалификации и угодил под руководство Рейли.
Симона вздохнула и открыла дверь Третьей научной лаборатории. Она прошла мимо ресепшена и, услышав приветствие, махнула рукой в ответ. Рейли поднялась на лифте в свой кабинет. Он кардинально отличался от ее лаборатории в Ишваре. Небольшая вытянутая комната, рабочее место и удобное широкое кресло, где скорее поместится два человека сразу. И книжные шкафы от пола до потолка вдоль всей стены, напротив окон. Симона сняла тренчкот и повесила на крючок, бросив сумку на пол. Она не включила свет, предпочтя перед погружением в исследования передохнуть часок другой. Темнота нравилась ей намного больше раздражающего света.
В следующее мгновение сильные руки обхватили ее со спины. Одна ладонь зажала рот и поймала истошный крик от испуга. Симона стала вырываться, но мощные руки только крепче сжимались. Рейли пыталась дотянуться до какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы ударить, но ничего не могла сделать — некто вывел ее на середину комнаты, где и близко ничего не было. В тусклом свете фонарей, что проникал через окна, она заметила синюю военную форму.
— Прекрати вопить, иначе я сверну тебе шею, мне ничего не стоит это сделать! — прогремел над ухом тяжелый бас.
Симона тут же успокоилась, поняв, что этот человек не шутит. У большинства ее знакомых военных действительно плохо с юмором и сарказмом, поэтому практически все, что они говорят — это правда. Грубая ладонь отодвинулась от ее лица, и человек развернул Симону к себе. И та его сразу же узнала.
— Макдугл? — Рейли свела брови на переносице, все еще не веря своим глазам. — Как ты попал сюда? Какого черта тебе здесь надо?!
— Мне нужна одна вещь, и я знаю, что он у тебя.
— Ты о чем вообще? И почему на тебе форма? Ты ведь ушел из армии и отказался от звания государственного алхимика.
— Я знаю, чем вы все занимались в Ишваре! — сказал он, придавив Симону рукой к шкафу, и с полок посыпались несколько книг. Та захрипела, пытаясь отбиться от него. — Я все знаю, ясно тебе?! Все!
— Что все, идиот несчастный?!
— Мне нужен философский камень, я знаю, что вы каким-то образом в Ишваре нашли способ его изготовления! И все эти годы я пытался понять и сделать его…
— Идиот… — хрипела Симона, рывками заглатывая воздух. Макдугл сжал ее запястья одной рукой, а другой давил на горло.
— …но ничего не вышло. В любом случае времени слишком мало на это. Мне нужен камень, отдай мне его!
— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я просто хирург и ученый, изучающий рак.
— Не мели чепуху! Я говорил с людьми, я знаю все!
Симона вывернулась и крепко ударила его коленом в пах. Тот сразу же отпустил ее и сжался от боли, сдержав крик. Рейли схватила металлическую статуэтку совы со стола и швырнула ее в голову Макдуглу, но тот увернулся.
— Не приближайся ко мне! — грозно проговорила она, а сама думала, что у нее сердце из груди выпрыгнет от страха. Она стала осматриваться по сторонам, пытаясь придумать, что делать дальше.
— Я пытаюсь все исправить! — прорычал Макдугл. — Люди во всей стране в опасности! Ты что, не понимаешь?
Его безумный взгляд заставил Симону замереть на месте. И она опомнилась, когда он молниеносно накинулся на нее. Борьба была не долгой. Макдугл быстро опрокинул ее на живот, прижав к столу. Симона брыкалась, пытаясь снова отбиться, но в этот раз он следил за ее ногами.
— Я и сам найду камень, просто придется здесь все перевернуть.
— Нет у меня того, что ты ищешь!
— Вранье! — раскатисто прорычал он в ее ухо. — Я не знаю, что тебе обещал Брэдли, но он тебя обманывает, как и всю страну!
— Отпусти меня, идиот! — Симона продолжала попытки выбраться из его хватки и смела рукой со стола бумаги и папки. Она надеялась, что кто-то зайдет на шум, ведь дверь не закрыта на замок, хотя понимала: в такой час никого рядом с ее кабинетом не бывает. В отличие от нее, работающей по восемнадцать часов в сутки, другие идут домой к своим семьям. — Если ты убьешь меня, все равно не получишь камень.
— А если я переломаю тебе пальцы на руках, тебе необходимо будет воспользоваться силой камня, чтобы быстрее восстановиться. И тогда я заберу его.
Макдугл взял палец на ее правой руке и стал выгибать в другую сторону. Медленно, чтобы Симона как можно сильнее ощутила всю боль.
— Нет, стой! Хорошо! — вскрикнула Симона, почувствовав, что вот-вот ее палец хрустнет. — Я дам его тебе, но он не в моем кабинете!
Макдугл дождался, когда Рейли прекратит сопротивляться, и тогда ослабил хватку. Она прижала к груди ноющий палец и испуганно посмотрела на полоумного Макдугла. Он точно себя не контролировал. Полуправда, неведомо как открывшаяся перед его глазами, застелила его разум, и теперь словно остались сплошные животные инстинкты: срочно уничтожить все то, что пугает!
— Я разнесу здесь все до основания, если понадобиться, чтобы найти камень, но ты можешь спасти всех своих коллег, если будешь держать рот на замке.
— Я поняла тебя! — сказала она и посмотрела на припухший палец.
Симона подошла к книжной полке и, встав на носочки, дотянулась до темно-багровой книги, потянув ее на себя. Один из шкафов отъехал в сторону, и в образовавшемся проходе через стену виднелась винтовая лестница, уходящая далеко вниз.
— За мной, — сказала Симона, и Макдугл юркнул за ней. Оказавшись на лестнице, она дернула рычаг, и шкаф встал на место, закрывая проход. — Надеюсь, у тебя есть пара тем для разговоров. Идти придется долго.
— О чем с тобой говорить? Ты заодно с фюрером!
— С чего ты взял?
— Разве не ты устраивала эксперименты над людьми в Ишваре? Не ты создаешь химер и пустые доспехи с душами приговоренных к смерти? Я все знаю, лживая тварь! — Он снова прижал ее к стене, а Симона лишь смерила его спокойным взглядом, вскинув одну бровь, как будто ей нравилось, когда ее оскорбляют.
— Может быть и я. А может, и нет. Какое отношение к экспериментам имеет фюрер? По-твоему, ученые не могут делать это независимо от него? — спросила она, дернув плечом. Макдугл отпустил, и они снова двинулись вниз.
— Просто признай это!
— Я не обязана ни в чем признаваться, тем более питать твои иллюзии и «правду», которую ты считаешь истиной.
— Если бы я был не прав, сейчас мы бы не двигались за философским камнем.
— А с чего ты взял, что я веду тебя за ним? Сейчас мы двигаемся в газовую камеру. И когда мы дойдем до нее, мои сообщники тебя вырубят. Мы же все такие твари, изверги, лжецы…
— Не ёрничай!
— А если серьезно, откуда ты узнал «обо всем»? — спросила Симона.
Лестница закончилась, и Симона, не дождавшись ответа, толкнула дверь рукой. Теперь они оба оказались в темном сыром коридоре. Под потолком тускло светили редкие лампы, некоторые из них противно мигали. На крашеных стенах выступала влага и собиралась на бетонном полу. Симона двинулась вдоль по коридору, сворачивая на перекрестках. Окажись Макдугл в этом лабиринте один, наверняка застрял бы надолго.
— Не твое дело, — ответил Ледяной, постоянно озираясь по сторонам и запоминая дорогу.
— Просто такое впечатление, что «слышу звон, да не знаю, где он» про тебя. Либо твой информатор сам не знает всей правды, либо умело манипулирует тобой. Ты стоишь спиной к истине, светящей тебе в затылок, смотришь на собственную тень и думаешь, что познал все в этом мире. А в это время действие происходит прямо за тобой.