Рейли сжала челюсть и потупила взор. Кимбли искренне верил, что после его тирады начнется ураган эмоций, скандал из-за того, что он начал рыть там, где не следовало. Что в пылу истерики Симона раскроет еще что-то о себе. Но Багровый уловил в ее взгляде затаенную боль и искрящуюся во влажных глазах тоску.
— Преодолей это, — промолвил Кимбли, а Симона вскинула на него затуманенный воспоминаниями взгляд. — Столько лет прошло. Долго ты еще будешь себя жалеть?
— Если ты задаешь такие вопросы, значит, тебе не понять, Кимбли. Ты никого кроме себя не любил.
— Это правда, — решительно подтвердил Багровый, поставив тарелку на стол, и наклонился к лицу Симоны. — Любить, значит, самозабвенно доверять человеку, перейти порог слепой веры, на что я не способен. Близость между людьми для меня не достижима, потому что презираю всех, кто слабее меня.
— Беспощадная истина. Ты смело признаешь ее. Но какая горечь звучит в твоем голосе, — заметила она, прищурив нижние веки. — А тебе бы хотелось ощутить, какого это, когда тебя любят, ведь так?
— Любовь — это глупость. Грустная жалость слабых людей друг к другу и не более. Как плацебо. Ты думаешь, что она тебе помогает, но на самом деле это всего лишь игра твоего воображения, хитроумная ложь. Как приложить подорожник к рваной ране живота. Она не спасет и не излечит, как многие уповают.
— Какая страшная и разрушительная мысль, Кимбли, — с печалью в глазах ответила Рейли. — Мне искренне жаль тебя.
— Себя пожалей, — бросил он и отодвинулся, скривив рот. — Я пошел в душ, а ты… Делай, что хочешь.
Когда дверь за ним захлопнулась, Симона снова закурила сигарету, как можно глубже затягиваясь. Горький дым жег горло, но лишь делала глоток вина и продолжала, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции.
========== Глава 12. ==========
Симона сидела за своим рабочим столом в спальне и активно переписывала важную информацию из книг, разложенных вокруг. Некоторые исследования по выявлению лейкемии на ранних стадиях ее заинтересовали, и она решила попробовать такое на практике. У нее в стационаре как раз лежит одна девочка, чью кровь можно использовать для анализов.
— Почти два часа ночи. — За ее спиной раздался голос Кимбли, и Симона вздрогнула от неожиданности.
— Никак не могла уснуть и не заметила, как пролетело время, — удивленно проговорила она, не поворачиваясь к нему и глядя на часы на руке. — Да, завтра рано вставать.
— Уже сегодня, — добавил Кимбли, подходя ближе. Он сел в кресло рядом со столом, и Симона увидела, что он в одних светло-голубых пижамных штанах.
— Не совсем прилично, тебе не кажется?
— Мы уже спали вместе, так чего ты стесняешься? — Кимбли странно улыбнулся ей.
— Я иду спать, — не реагируя на его провокацию, сказала Симона, выключив светильник на столе, и в комнате остался только тусклый свет от лампы на прикроватной тумбе. Сняв часы, Рейли пересела на край кровати и бросила взгляд на Кимбли, который, упираясь локтем в подлокотник, потирал подбородок, глядя на нее. — И тебе тоже пора.
Кимбли поднялся на ноги и оказался рядом с Симоной. Та продолжала сидеть, только задрала голову, чтобы видеть его глаза. Он упер свое колено в кровать рядом с ее бедром.
— Я уйду, если ты скажешь. Но тебе надо постараться, чтобы это звучало убедительно. — Кимбли провел тыльной стороной руки по ее щеке. — Иначе я останусь.
Рейли сглотнула все слова, застрявшие в горле, и Кимбли надавил на ее плечо, опуская ее на кровать. Он навис над ней, выжидая ответной реакции, но Симона хмурилась с приоткрытым от вздоха ртом. Прожигая своим взглядом ее глаза, Кимбли медленно наклонился и уперся носом в щеку, едва уловимо касаясь ее губ своими. Рейли поняла, что, если не остановит его, то все выйдет из-под ее контроля. Все между ними и так сложно и натянуто, постоянные двусмысленные фразы, взгляды. И раньше не было никаких прикосновений, потому что теперь, когда он забирался рукой под ее ночной топ, сложно было схватить его за руку и заставить прекратить. Симона расставила ноги пошире, чтобы он смог плотнее лечь, и Кимбли усмехнулся ей в губы, все еще не завершив свое движение с поцелуем. Для него это было как проверка ее готовности. Если она и дальше будет тянуть, он поймет, что Рейли до сих пор чего-то боится. Боится или признаться себе в своих чувствах, постыдных для нее желаниях, или это что-то другое, и Кимбли обязательно это выяснит, чтобы устранить любую помеху между ними.
Его рука скользнула выше, задирая топ, а ее пальцы плавно бегали по накаченному в тюрьме торсу, будто изучая его. Симона заметила, что чем ниже она ведет, тем ярче начинают гореть глаза у Багрового, но тот все равно с садистским удовольствием наблюдал за тем, как она пытается принять решение.
— Может, ты и правда лесбиянка? — спросил он ее.
— Я тебе этого вообще никогда не говорила, — ответила она, приподняв бровь и чувствуя свое превосходство. Столько времени он держал себя в заблуждении, а она смотрела на это со стороны и смеялась. — В женщинах есть свой шарм, но и у мужчин есть свои плюсы. Зачем ограничивать себя только одним полом? А ты пробовал хоть раз с мужчиной? Или, может быть, хотел, но не решался?
— Интересный у тебя способ вести прелюдию, — сказал он, не отрываясь от ее глаз, продолжая дыханием щекотать губы.
— Интересный у тебя способ уходить от ответов.
Рейли подалась вперед и, не закрывая глаз, поцеловала его, тягуче и сладко. И почувствовала, как тугой комок в груди словно распахнулся навстречу открывшегося желания. Симона попыталась перевернуть Кимбли, чтобы быть сверху, но он пресек эту решительную попытку, доказывая свое право выбирать. Он столько лет мечтал об этой женщине не за тем, чтобы она делала все сама. Кимбли впервые поймал себя на мысли, что хочет не только сам получить удовольствие от процесса, но и чтобы Симона поняла обо всех упущенных годах.
Кимбли жадно сорвал с нее одежду, и стащил с себя штаны. Рейли с интересом посмотрела на его член, бессознательно приподняв бровь, а он лишь снова усмехнулся.
— У тебя хоть раз был секс с мужчиной? — спросил он, прижимаясь к ней, кожей чувствуя ее упругую грудь.
— А у тебя? — засмеялась Симона, обхватывая пальцами его член и легонько дотрагиваясь до головки. Кимбли сжал пальцы на ногах и шумно выдохнул. — Отвечу, если ты ответишь.
— Нет, — сдавленно проговорил он.
— А у меня — да. — Симона улыбнулась, как будто победила в несуществующей битве.
Сжав ее бедра, Кимбли задрал тонкие ноги повыше и смело вошел, не ожидая никаких преград. Их и не было, и тот даже удивился, ведь решил, что Рейли ему соврала на этот счет. Поцелуи стали грубее, ненасытнее, как будто встретились два изголодавшихся человека. Кимбли заметил, что Симона уже не стеснялась, как вначале, и отдавалась процессу со всей душой, активно участвуя в общем деле. Под его жадными ласками она извивалась, из пересохшего горла вырывались негромкие стоны, и Кимбли ловил каждый, стараясь распознать, от каких действий она делает их громче. Ему захотелось, чтобы она делала это во весь голос, не думая о позднем часе и соседях за тонкой стеной. Рейли крепко держалась за его плечи, с наслаждением прижимала ближе к себе, ощущая, как быстро бьется его сердце, и понимала, что этот мужчина точно знает, что делает. Давно у нее не было такого секса, где она самозабвенно могла отдаться на волю желаниям. Чувственная дрожь пробежала по ее позвоночнику, и Симона поджала пальцы на ногах, напрягаясь от накатывающего удовольствия, а Кимбли решил ускорить темп и добавить руку, чтобы стимулировать клитор. Новая волна удовольствия дополнила зарождающуюся первую, и Симона впилась зубами в ключицу Кимбли, чтобы не взвизгнуть. Тот усилил напор и почувствовал, как и сам уже на пределе. Рейли отпустила хватку, и Кимбли услышал то, что так ждал. Она в голос облегченно и протяжно вскрикнула, зажмуриваясь и дрожа в его руках. Этот полный сладостной неги звук пронзил Багрового, и он взорвал свой сдавленный комок наслаждения.