Любой человек, не будучи зациклен на самом себе, давно заметил бы очевидную привязанность Кимбли к Симоне. Но та словно с шорами на глазах в упор не замечала явных вещей. И теперь Багровый злился на нее и на самого себя из-за того, что позволил себе расслабиться и оказаться в плену чувств. Кимбли мягко отпустил ее и отстранился. Симона продолжала глядеть на него немного испуганными глазами и переваривать то, что услышала. Багровый быстро нашел свою одежду и стал торопливо одеваться. Нужно просто уйти и жить дальше, как он и говорил до этого. Не пытаться что-то исправить или изменить человека. Люди не меняются, а всегда остаются теми, кто есть. Он надел белую рубашку и стал застегивать пуговицы, когда Симона опустилась на пол на колени, прикрывая глаза трясущимися ладонями. Кимбли замер и посмотрел на нее, разбитую и уничтоженную. Изначально этого он и добивался, ведь в таком состоянии она может ему рассказать правду. Но почему же теперь так больно? Он подсел рядом и усадил к себе на колени, прижимая Рейли к груди. Она бесшумно плакала, даже ни разу не всхлипнула, но его рубашка промокла от ее слез. Кимбли в этот момент чувствовал свою полную беспомощность. Он ничего не мог сделать, кроме как слегка раскачиваться, убаюкивая Симону, и поглаживать по ее плечу. Время превратилось в вязкую липкую жижу, растягиваясь и обращая эти мгновения в пытку. Симона никак не могла поднять глаза на Кимбли, а тот не мог позволить себе прервать вырвавшиеся из клетки чувства. Он хотел прижимать ее к себе, хотел разделить с ней это горе, лишь бы она смогла с облегчением вздохнуть.
— Я просто хочу помочь, — произнес он, когда понял, что Рейли немного успокоилась.
— Ты не сможешь мне помочь, — произнесла Симона сдавленным голосом спустя некоторое время. Она немного отстранилась от Кимбли, и тот увидел немного опухшие красные глаза и заботливо вытер слезы с ее щек.
— Тогда просто расскажи мне, и тебе не придется тащить этот груз одной, — сказал Кимбли, а Симона смотрела на него недоверчивым взглядом.
— Ты был прав, — осторожно произнесла она, смахивая образовавшиеся слезинки. — Ты как всегда был прав. — Она говорила прерывисто, и Кимбли спокойно ждал, когда же она объяснит, в чем именно он оказался прав. — До поездки в Ишвар я безумно любила одного человека. — Сердце Кимбли дрогнуло, но он уже с тихой радостью отметил, что Рейли говорит в прошедшем времени. — Орнелла. Но я называла ее Нелл. — Симона перевела свой взгляд с Багрового на небо за окном, не выдерживая его пристального и сверлящего выражения. Рейли отодвинулась от него еще сильнее, и тот не стал ее удерживать.
— Что произошло? — спросил Кимбли, потому что Симона замолчала слишком надолго.
— Она умерла, — отрезала Рейли и поджала губы, которые предательски стали дрожать. — В тот момент, когда мы поняли, что счастливы, доктора сказали, что это ненадолго. Последняя стадия рака с метастазами. — Голос Симоны задрожал, она вся скукожилась, а Кимбли сдерживался, чтобы снова не обнять ее. — Я на тот момент уже закончила университет, думала, что раз вундеркинд, то все могу. Я хотела ее вылечить, чтобы мы могли быть вместе, но медицина оказалась бессильна, и мне пришлось обратиться к алхимии. Но я просто не успела. Я помню, как зашла к ней в палату, и доктор стоял рядом. Он сказал, что пришлось увеличить скорость вливания физраствора, потому что кровяное давление слишком низкое. Сердце не выдерживало. Но из-за этого же физраствора, легкие наполнялись жидкостью, и Нелл уже не могла дышать. — Кимбли уже понимал, куда она клонит, но Симона продолжала. — И мне пришлось выбирать, как именно она должна умереть. От остановки сердца или попросту захлебнувшись. — Рейли прикрыла глаза ладонями и продолжила: — Я помню, как села рядом с ней. Она была в сознании и все слышала. Я взяла ее за руку и поняла, что мне мало. Мне недостаточно того времени, что мы провели вместе. Я так сильно ее любила, что не хотела отпустить. Нелл не могла говорить из-за трубки в ее трахее, но этот взгляд. Она так смотрела на меня, словно сказала: «Мне не страшно, Симона. Мне не страшно». Я уже знала, что нужно делать, но мне так хотелось провести с ней еще немного времени. Хотя бы еще немного. Нелл сказала мне: «Пора». Я видела, как ей больно, и отключила капельницу с физраствором, а потом повернула вентиль на капельнице с морфином. — Симона надрывно вздохнула, а Кимбли нахмурился, опуская глаза к полу. — И Нелл просто заснула. Ее веки опустились, а от меня словно кусок плоти оторвали. Но лучше бы оторвали, я готова была все отдать, лишь бы ей было хорошо. В этот же вечер я дома произвела ее преобразование и… — Рейли оторвала руки от лица, и Кимбли резко вскинул на нее свой взгляд. Теперь Симона смотрела твердо и решительно. — Я все сделала правильно! Соблюла все инструкции, приготовила все ингредиенты, но… Истина забрала у меня матку и яичники, а сама выдала кусок непонятно чего, неживое адское создание, которое и близко не было Нелл. И тогда я убедилась, что в мире, где нет справедливости, никакие законы морали существовать не могут! Это все бессмысленно. Я дала себе обещание, что любым способом обязательно найду лекарство, которое не успела найти, когда Нелл еще была жива. И докажу самой себе, что я могла ее спасти! И она была бы жива, просто мне нужно было чуть больше времени. — Симона все смотрела в пространство, но вдруг поймала глазами пристальный взгляд Кимбли, который будто впервые в жизни не собирался оставить свое слово последним. — И как ты хочешь мне помочь?
Кимбли задумчиво соединил подушечки пальцев и продолжал смотреть на Симону, которая с вызовом в глазах буравила дырку в его голове.
— А зачем тебе помогать? — спросил он, не сдержав кривую усмешку. — Ты говоришь о ней в прошедшем времени, значит, уже смирилась с утратой. И здесь нет ничего удивительного, прошло немало лет. Ты нервничаешь и ненавидишь себя не потому, что не смогла ее спасти, злишься не на Истину, которая обманула тебя, и даже не на судьбу, которая забрала твою первую любовь. А злишься на то, что уже стала забывать вкус еды, которую готовила тебе Нелл, да? — спросил он, вздернув бровь, а Симона подтянула колени к подбородку, обхватывая их. Она крепко зажмурилась, и Кимбли понял, что попал в цель. — Стала забывать, как звучал ее голос, когда она говорила с тобой. И ты уже почти не помнишь, какого это было просыпаться в ее объятиях. — Его голос стал более серьезным. — Потому что время забирает у тебя с каждым днем все больше. Ты злишься на него. И на меня. Потому что я тоже вытесняю воспоминания о ней. Ты боишься, что скоро совсем все забудешь, погрузившись со мной в бездну, а мы уже в шаге от этого, чувствуешь, да? И тебе кажется, что забыть все это, означает предать Нелл. Но в глубине души ты понимаешь, что это не так. Не знаю, чего на самом деле она хотела бы для тебя, но я… — Кимбли споткнулся, и Симона удивленно раскрыла глаза. — Я знаю, чего хочу. Да, мы оба хромые на одну ногу, но я готов понести тебя на руках, только чтобы тебе не пришлось стоять на месте, оглядываясь назад.
Симона сжималась в комок и тяжело дышала, а после этих слов замерла, но не поднимала взгляда на Кимбли, который хотел, чтобы она посмотрела. Багровый подсел к ней ближе и притянул к себе, крепко прижимая. Он в душе всегда смеялся над слишком привязавшимися друг к другу людьми, но теперь не смог уберечь себя от этого.
Резкий телефонный звонок рассек тишину. Симона вздрогнула, а Кимбли только мягче стал поглаживать по ее плечу. Через некоторое время звонить перестали, но потом опять противный звон вновь стал бить по ушам.
— Я отвечу, — произнес Кимбли и поцеловал Рейли в макушку. Он резко снял трубку и произнес притворно бодрым голосом: — Дом Рейли, чем могу помочь?
— И чем это вы двое занимались, что не смогли с первого раза подойти, а? — спросил Энви своим гнусавым голосом.
— Завидуешь?
— Заткнись, жалкое создание! — завопил Энви, а Кимбли расплылся в ликующей улыбке. — Скажи Симоне, что ее сегодня ждут в Третьей научной лаборатории.
— Кто ждет?
— Наш гость, которому, похоже, снова надоело выполнять нехитрую работенку. Хочет бесплатно жить в центре столицы и питаться за наш счет.