— Пусть идет, — бросил Шрам. — Далеко все равно не сможет.
Рейли тяжело сглотнула, но виду не подала, что согласна с ишваритом. Из этих туннелей действительно только один выход, и Йоки его ищет, и нет никакого шанса на то, чтобы Симона наткнулась на него случайно. А сбежать по пройденным ходам в лапы Кимбли, который привезет ее обратно в Централ на плаху, она тоже не хотела. Оставаться сейчас в этой странной и разношерстной компании сейчас наиболее выгодно для нее. Шрам все это понимал, в отличие от глупых химер.
Зампано отпустил ее, и Симона торопливым шагом двинулась за угол, чтобы побыть одной. Она прижалась к стенке и сползла по ней на землю, пряча лицо в ладони. Положение у нее незавидное, но лучшее из того, что сейчас может быть. Рядом со Шрамом и остальными у нее хотя бы есть шанс добраться до границы, Симона это понимала. Она не представляла, как будет справляться в чужой стране без документов и визы, но в Аместрисе ей оставаться опасно. Кимбли идет по пятам. И рано или поздно, он ее настигнет, а, значит, поймает и привезет в Централ. Против него у нее нет шансов.
— Думаешь о том, чтобы сбежать? — над ней раскатистым голосом проговорил Шрам. Рейли резко подняла голову вверх, а тот опустился на землю рядом с Симоной. За все их знакомство Шрам несколько раз хотел убить или покалечить ее, но Мэй всегда успевала предотвратить худшее. Но Рейли было страшно не того, что он все же убьет ее. Со временем он привык к ее надменности, сарказму и хладнокровию. Она боялась, что он за всем этим увидит то, чего на самом деле нет.
— А ты думал я с вами останусь бороться против Отца? Вам его не победить. И чем раньше вы в этом признаетесь сами себе, тем лучше. Останется больше времени на побег.
Шрам плотно сжал челюсть, да так, что желваки пришли в движение. В темноте Симона слабо могла различить выражение его кровавых глаз, но знала, что он смотрит на нее осудительно.
— Единственная надежда — это дневник твоего брата. Но ты же понимаешь, что он не алхимик со стажем. Даже если мы разгадаем его шифр и сможем понять все наработки, нет гарантии, что эта теория сработает на практике.
— Но ты даже этого не хочешь делать.
— У Марко опыта больше, чем у меня. А в восточной алхимии разбирается только Мэй. Сначала я думала, что в этих записях реально есть что-то, но я вижу только бред.
— Некоторых вещей Марко не знает, а они могут быть полезны.
— Ты о Хоэнхайме? Теперь ты знаешь о нем, но что изменилось?
— Если он против гомункулов и Отца, возможно, он захочет быть на нашей стороне. А по твоим словам этот человек особенный.
— Одиночка стал искать команду? — усмехнулась Рейли. — Все время ведь ты работал один. А тут вдруг тебе понадобился кто-то еще.
Шрам ничего не ответил, а просто отвернулся, уставившись в стену перед собой. Рейли видела, что он хотел что-то сказать, но или не решался или не мог подобрать правильных слов. Будто у Шрама были какие-то очень веские доводы, которые заставят Симону остаться и помогать в полную силу.
— Я понял, что ты чувствуешь. Я и сам когда-то чувствовал так же. — Шрам снова повернулся, но Рейли все равно не видела его глаз. — Когда-то я познал предательство и потерю близкого человека. Мой брат… Сначала я был страшно зол, что он оставил меня здесь одного. Он тот, кто должен был выжить из нас двоих, но… Потом пришло опустошение и обида на него. Мне проще было умереть, чем знать, что существую ценой его жизни. А затем пришла такая ненависть… Я не мог спать из-за нее, не мог жить, раз за разом прокручивая в голове все события в Ишваре. И ненависть переросла в желание отомстить всем государственным алхимикам, а потом и добраться до того, кто затеял эту войну. И я жил только этим.
— Почему ты рассказываешь мне это? — спросила Рейли, хотя прекрасно смогла сопоставить себя с ним. Предательство Кимбли уже истощило ее, и Симона была в шаге от того, чтобы начать ненавидеть его.
— Борясь в одиночку, я зашел в тупик из-за собственных неправильных решений. И понял это благодаря маленькой девочке и ее другу. Но многие мои ошибки уже не исправить. У тебя есть шанс не наделать еще больше глупостей в этой жизни.
Рейли поджала губы, решив промолчать.
— И я знаю, какого это, — продолжил ишварит, — когда всю твою жизнь оценивают по самым худшим поступкам, зачеркивая все хорошее, что ты сделал. Но еще хуже, когда ты сам ставишь на себе крест, отказываясь идти вперед.
— Я не из тех, кто борется до последнего.
— Да? — рыкнул Шрам, но Рейли даже не дернулась. — То есть это кто-то другой поубивал сотни подопытных, чтобы найти лекарство от рака? У тебя есть возможность пусть и не исправить ошибки, но приложить руку к тому, чтобы спасти множество людей. Но вместо этого ты хочешь трусливо сбежать, чтобы сгнить потом в собственной ненависти.
Ишварит встал на ноги и подошел к повороту. Свет от огня теперь подсвечивал его, и Симона внимательно смотрела на Шрама.
— Ты здесь больше не пленница, и если захочешь, ты сможешь уйти в любой момент. Но помни о том, что я тебе сказал.
— Ты тоже помни про то, что, скорее всего, проиграете.
— Лучше я умру, сражаясь за то, во что верю, чем останусь жить, зная, что предал свои принципы.
Еще несколько секунд кровавый взгляд буравил Симону, и она как завороженная не могла оторваться, пытаясь упорядочить перекопанные мысли и чувства. Но Шрам ушел, оставив ее одну принимать решение. Рейли перевела взгляд на пустую стену. Если она останется, рано или поздно ей придется столкнуться с Кимбли. Столкнуться с тем, кого она никогда не могла победить.
========== Глава 21. ==========
Багровый проваливался в снег почти до середины икры, шагая по хвойному лесу в направлении деревни ишваритов. За ним плелся Энви, что-то бубня про жалких драхмийцев, которые повелись на сладкие речи Кимбли, но тот его практически не слушал, а внимательно разглядывал окрестности в поисках следов. Но в этом месте практически каждый день шел обильный снегопад, и можно было только догадываться по небольшим вмятинам на чистой целине, что здесь кто-то когда-то проходил.
— …но в целом Расс доволен, хотя Шрам еще жив, — заключил Энви. Кимбли в последнее мгновение остановил себя, чтобы не сжать кулаки со злости, иначе этот гомункул сразу догадается о шибко разбушевавшихся эмоциях алхимика по поводу живого Шрама. Багровый резко выдохнул, но и это Энви расценил верно: — Злишься, да? Особенно после того, как меня послали тебе помогать, потому что сам ты ни хрена не можешь сделать. Да?
— Я поставил метку, как и приказывали.
— С подачи Прайда. Это была его идея. Ты сдаешь, Багровый, стал рассеянным, забывчивым и не видишь очевидных вещей.
Кимбли ничего не ответил, а лишь ускорил шаг, увеличивая дистанцию между ним и Энви.
— Кого ты на самом деле ищешь, а, Кимбли? — выкрикнул Энви. Багровый услышал звук преобразования, но не обернулся. — Может, меня? — раздался голос Симоны за его спиной.
Кимбли обернулся и перед ним на снегу стояла Рейли в сексуальном белье, с макияжем и пышной прической. Энви сделал несколько шагов ближе, и его губы расползлись в улыбке. Он положил одну руку на плечо Багрового, пододвинувшись к нему ближе, и коленом провел вверх по внутренней части его бедра. Взгляд Кимбли при этом даже на секунду не дрогнул, остался таким же беспощадным и холодным, как и был.
— Меня, конечно, надо найти, но намного важнее прикончить Шрама. — Энви указательным пальцем провел по скуле Кимбли к его подбородку, при этом смачно облизнув губы.
— Хреновый из тебя имитатор, — проговорил он. — Она бы в жизни так не оделась.