– Хочешь сказать, что лошадь не только преследует кошку, но еще и идет на задних лапах, а кошка на передних? – со смехом спросил Кеовульф.
– Брид, наверное, знает, как называется такой зверь, у которого передняя половина кошачья, а задняя лошадиная, – прямо ответил Халь.
– Я тоже знаю. Леквус. – Кеовульф больше не улыбался. – Лучше нам вернуться к повозкам.
Увидев их, Ренауд щелкнул пальцами.
– Итак, господа? Что вы нашли?
Халь не видел смысла рассказывать о таинственном звере – принц бы все равно ему не поверил.
– Следы большой кошки, возможно, льва или тигра, – ответил он.
Принц кивнул и оглянулся по сторонам.
– Халь, мне нужно сказать вам пару слов. – Они отъехали в сторону, и принц прокашлялся. – Вы знаете, я не боюсь медведей. И мне очень жаль, что я не смог вам помочь. Я видел сверху медвежьи трупы и слышал, как вы кричали, но не сумел спуститься.
Халь выдавил улыбку.
– Я много раз видел, как люди несомненной отваги не осмеливались подняться по дороге в крепость Торра-Альта, и еще больше – как те, кто поднялся, не могли заставить себя спуститься тем же путем.
– В любом случае я хочу извиниться. Не люблю притворства. Я подвел вас и прошу прощения. По возвращении в Бельбидию я исправлю сложившиеся обстоятельства, посетив Торра-Альту и приучившись к горным условиям.
– Вам надо было спешиться, сир, – запоздало посоветовал Халь. – Сидя в седле, вы оказываетесь еще на пять футов выше земли, а это может оказаться важно.
– Мне казалось, будто мир уходит из-под ног.
Халь невольно почувствовал, что чистосердечная честность Ренауда ему нравится. Возможно, принц, как и Тудвал, на самом деле не так уж плох. Впрочем, напомнил он себе, Ренауд уже один раз оказался куда хитрее, чем все думали. Может, и эти его слова – лишь уловка, чтобы усыпить бдительность?
Он отстал от остальных дворян, слушавших рассказ принца Тудвала о дороге, по которой они ехали, главном торговом пути в Ваалаку. Как вообще можно было назвать эту полоску грязи дорогой, Халь не понимал.
Принцесса Кимбелин удалилась в повозку. Она устала ехать верхом, потому что лошадь ее все время спотыкалась и оскальзывалась. Халь был не рад, это лишило его возможности поговорить с девушкой. Если бы только ему удалось завязать беседу, он бы, вне всякого сомнения, добился от нее ленты. После скачек Тудвал вернул ленту сестре, и Халь не забывал сделанного самому себе обещания. Он знал, что редкая женщина устоит против его суровых черт, и никогда еще не терпел неудачи, если хотел добиться внимания какой-нибудь леди.
Подняв голову, Халь увидел впереди деревья. На холмах раскинулось Троллесье. Дорога, как Тудвал упрямо называл эту размокшую полоску земли, перемешанной колесами и копытами, вела прямо туда. Халь опять вспомнил о призрачном медведе и необычных следах и решил, что хуже лесной чащи места не придумаешь. Там нелегко будет заметить приближающуюся опасность.
– Не лучше ли свернуть влево и обогнуть лес с юга? – предложил он.
Кеовульф кивнул, но Тудвал лишь рассмеялся.
– Что, бельбидийцы, боитесь деревьев? Зачем было королю Рэвику посылать вас в сопровождение? Мы поедем через лес, нравится вам то или нет. На юге повозки не пройдут.
Халь недовольно скривился.
– Не верите? – мрачно прорычал Тудвал. – Спросите любого из моих людей. К югу отсюда – бездорожье, да к тому же холмы. Наша дорога хотя бы держится ровных мест.
Халь кивнул, соглашаясь, что принц прав. Тудвал торжествующе вскинул голову и оскалился.
– Хотя, может, вы знаете мои земли лучше, чем я? – Халь подумал о том, как хорошо смотрелся бы принц со следами от зубов Тайны на заду, и ответил улыбкой на улыбку.
– Скоро ли будет привал? – с надеждой спросил Хардвин. Он держался в седле, неуклюже скрючившись на один бок должно быть, натер ягодицы.
– В Водскьерте, на самой опушке леса, – ответил Тудвал. – Там пополним запасы пищи и проведем ночь под крышей. До Таллаксы, это следующая деревня, еще много дней, а оттуда еще не меньше двух недель до Горт-хольмы, последнего хутора перед Хобоманью. Дальше сердце леса, там никто не живет. Дамам приятно будет отдохнуть.
Наутро, проведя в Водскьерте спокойную ночь в настоящих кроватях, чего уже давно не было и долго еще не ожидалось, они ступили под сень леса. Поначалу Халю показалось тут скучно, но когда повозки покатились немного быстрее – земля в лесу была суше, – начало нравиться. Деревья хотя бы защищали от промозглого ветра и непрестанного дождя.
Спустя много дней пути рядом с повозками и неуютных ночей, когда спать приходилось чуть ли не на голой земле, путники с огромной радостью увидели сквозь вечерний полумрак горящие над воротами Таллаксы жаровни. Халь облизнул губы в предчувствии доброго ужина. Префект деревни выехал им навстречу, чтобы приветствовать и сопроводить в таверну. По дороге на конюшню Халь исподтишка дернул Тайну за удила, и та послушно взбрыкнула копытами. Одна из кеолотианских лошадей отскочила в сторону, выбив подковами искры из булыжников, которыми был мощен двор.
– Прошу прощения! Она у меня опасная зверюга, – громко извинился Халь. Конюхи почтительно отступили и дали ему провести «опасную» лошадь в стойло. – Молодчина. – Он нежно похлопал лошадь по спине и достал из кармана кусок яблока, который Тайна учтиво схрумкала. Рядом послышалось ржание, и Халь увидел, как жеребец Тудвала прижал двух конюхов к стене. Он еще раз порадовался доброму нраву своей лошади и тому, как искусно вышколила ее Брид.
Интересно, как она там без него в Торра-Альте? Скучает ли? Лучше бы скучала. Впрочем, в этом Халь был не уверен. В последнее время у Брид было много дел, она беспокоилась о здоровье Морригвэн, и порой ему казалось, что он ей не нужен.
Как Халь и ожидал, таверна оказалась такой же, как по всей Кеолотии. Внутри было темно, и большинство путешественников уходило в дальний конец, где в от крытых угольных очагах горел огонь и шкворчало на вертелах мясо. Кеолотианцы любили мясо, обычно жарили его большими кусками над пламенем. Еще они пекли тяжелый солоноватый хлеб, должно быть, на соде, хотя точно Халь не знал. И то, и другое ему нравилось, хотя от однообразия он уже начал уставать.
Стены таверны были сложены из больших камней и увешаны разнообразными трофеями от медвежьей головы до козлиной. Было тут даже чучело горностая в зимней шубке. Небольшие окна уже закрыли на ночь тяжелыми деревянными ставнями. Потолок нависал так низко, что принцу Ренауду и Кеовульфу приходилось пригибаться, что бы не удариться головой о толстые брусья.
Трактирщик хлопнул в ладоши и велел освободить место вокруг двух накрытых заранее длинных столов: несколько дней назад Тудвал выслал вперед солдата, чтобы предупредить хозяина таверны о скором приезде почетных гостей. Судя по сияющим лицам и чистым белым фартукам служанок, те позаботились принарядиться.
Халь уселся спиной к огню и стал греть ноющие кости. Помимо всего прочего, он надеялся, что свет пламени превратит его фигуру в мрачный черный силуэт. Ему нравилось казаться таинственным. Остальные дворяне, за исключением Кеовульфа, разошлись по отведенным им комнатам в задней части дома, велев принести горячей воды и смену одежды. Халь в этом смысла не находил все равно завтра все будет мокрым и грязным. Лучше обсушиться наскоро у огня и скорей начинать ужин.
Собаки Тудвала подползли к очагу, но тут же поджали хвосты и отступили, ворча, стоило Халю на них замахнуться.
– Трусливые твари, – упрекнул он псов. – У вас, небось, и блохи есть.
Вот у Трога, при всех его недостатках, блох никогда не заводилось. Брид об этом заботилась, время от времени смазывая псу шкуру смесью лавандового и кипарисового масла. Терьер так часто забирался к ней в кровать, что уж блох бы она никак не потерпела. Пфе!.. И еще. Брид обращала на Трога больше внимания, чем на Халя. Пес вырос таким упрямым, что Халь вообще сомневался, что когда-нибудь сумеет его отвадить от постели своей невесты. Интересно, не было ли у Кимбелин такой же собаки. Хорошо бы, чтобы не было.