При других обстоятельствах, она бы точно дёрнулась, как ошпаренная и, даже не задумываясь, тут же оттолкнула бы его руку. Но что-то её остановило. Может то, что с ней тогда происходило? То, насколько она была в тот момент возбуждена, и большая часть данного возбуждения была сконцентрирована именно в том месте, где теперь находились его пальцы? И не просто находились, но и усиливали своими осторожными ласками её изнывающую истому.
И разве она не для этого сюда пришла, чтобы пройти эти неизведанные врата плотского соития до победного конца? Разве не потому она «терпела» его поцелуи и извращённые пытки с её телом?
Да, страшно. При чём до холодящего оцепенения, но и в то же время до такой же степени пронизывало далеко не детским любопытством, буквально распирая изнутри. Ведь в любом случае, он не сделал с ней за последние минуты (а может уже и целый час) ничего плохого и болезненного. По крайней мере, ничего плохого в её понимании.
- А на неё… обязательно надо смотреть?
- Если бы я этого так сильно не хотел, то и не стал бы спрашивать. Обещаю, я буду крайне осторожен и сверх аккуратен.
Уж ежели кто и умел усыплять чужую бдительность, так это Киллиан Хейуорд, глядя при этом в глаза своей абсолютно неопытной жертвы и явно её гипнотизируя, как взглядом, так и успокаивающими поглаживаниями: пальцами одной руки по её личику, а другой – по низу вздрагивающего живота.
- Ты же разрешишь, да? Отвечать не обязательно. Можешь просто утвердительно кивнуть.
Конечно, она кивнула, пусть и залилась всесжигающей краской стыда буквально везде, где была кожа, закусив нижнюю губу немощным порывом. А он за это, как в благодарность, вдруг поцеловал её в переносицу, а потом в уголок глаза и в уголок рта. От такой нежности уже хотелось не то что взмолиться о пощаде, но и умереть прямо здесь и сейчас.
Если он преследовал цель лишить её здравого рассудка, то у него это уже практически получилось.
Но она ошиблась. Поскольку всё, что было до этого, как выяснилось немного позднее, оказалось лишь лёгкой прелюдией. Да и откуда ей знать о таком?
Даже когда он спустился к её ногам и с неспешной мягкостью развёл её коленки в стороны, приподнимая подол сорочки над её лобком и низом живота, даже тогда Эвелин не сразу поймёт, почему он так жаждал любоваться её срамной промежностью. В густых завитках лобковых волос довольно сложно что-то разглядеть, если конечно не помочь себе пальцами, что в принципе мужчина вскоре и сделал. Да, очень и очень осторожно, коснувшись опухших долек больших половых губ и с необычайной нежностью принявшись их поглаживать. И то что девушку при этом чуть не затрясло, его совершенно не останавливало. Наоборот, продолжал её ласкать и дальше с завидной смелостью и без какого-либо ярко выраженного присутствия стыда. И судя по его взгляду, заворожен он был данным процессом не меньше, чем Эву под его пальцами доводило до откровенного умопомрачения.
- Помоги мне… как-то показывай или говори, приятно тебе или больно? Делать это очень нежно или же чуть сильнее и даже грубее? – само собой, его взгляд был прикован не только к её лону, которое, казалось, стало ещё больше испускать порочную влагу, как только его руки добрались до желанной цели в буквальном смысле этого слова.
После поверхностных ласк, Хейуорд дошёл до большего, коснулся клитора и более нежных лепестков очень возбуждённой и очень влажной вульвы, осторожно, чуть ли невесомо массируя каждую чувствительную точку, от чего дрожь в теле Эвелин заметно увеличивалась, а дыхание и немощные стоны учащались.
Какой там показывать и говорить? Тут бы как-то остаться при своём уме. Да он и сам прекрасно справлялся, будто наперёд чувствуя где надавить чуть сильнее, а где заскользить круговыми или же прямыми нажимами, схожими с порханием крыльев мотылька. Но и этого ему окажется недостаточным. Хотя, куда уж интимней? Если бы Эва не умирала в эти минуты от его искушающих любований, точно бы сгорела от стыда, понимая, что падать ниже уже просто некуда.
Только и это был ещё не предел. Киллиан принялся целовать её и там, начиная с изнеженной кожи внутреннего бедра и постепенно продвигаясь влажными ожогами к его основанию, а после и вовсе заскользил горячим языком по тончайшему сгибу между ногой и промежностью. В тот момент, девушка не потеряла сознание вообще неизвестно каким чудом. И уже не сколько дышала, а задыхалась, не зная во что лучше вцепиться и как выгнуться, чтобы хоть как-то унять эту похотливую истерию собственного тела, превращающую её в невесть кого или во что.
И всё же, самым нестерпимым и в край безумным пиком этого бесстыдного действа, окажется мгновенье, когда обжигающий вакуум рта Хейуорда накроет чуть ли не всю поверхность онемевших складок интимной плоти с вершиной клитора включительно. Она не подскочила и не оттолкнула его голову только потому, что её, наоборот, выгнуло в обратную сторону, скорее ему навстречу. А после и вовсе погрязла в этом «омерзительно» порочном грехе, не в состоянии поверить до последнего, что с ней действительно это делают. Целуют в самом срамном месте! Расписывают языком и вакуумными засосами каждый уголок и точку её изнемогающего лона. Она даже не поймёт, когда именно мужчина скользнёт пальцем в её вагину. Видимо, когда надавит уже там изнутри, по ребристой стенке вагинальной мышцы и тем самым вызовет новый приступ эрогенного спазма, от которого у Эвелин поплавится всё, что ещё до недавнего времени в ней оставалось от человека разумного.
Дальше – больше. Или же глубже и нестерпимей. Её словно будут атаковать сразу с нескольких точек, при чём наиболее эрогенных. Ртом, языком, пальцем, устанавливая ритм, после которого физическое возбуждение не только начнёт нарастать с оглушающей прогрессией, но и делать что-то с её умирающим рассудком. Она реально захочет уже кричать, именно в голос и без того с трудом сдерживая жалобные стоны, где-то на задворках едва тлеющего разума понимая насколько всё это выглядит со стороны ненормальным. Насколько ненормально выглядит она! Доведённая до состояния, с коим на вряд ли можно было сравнить что-то другое.
И каким бы аморальным оно не казалось, по сути и являясь таковым, всё равно, это было… чудовищно прекрасным! Невообразимым! Непередаваемым и исключительным. Словно её на самом деле раскрывали или распечатывали, являя этому миру то, чем она всегда и была, но едва ли бы стала таковой, не появись на горизонте Киллиан Хейуорд.
И когда он доведёт её до оргазма (можно считать самого сильного, оглушающего и, наверное, в своём роде по-настоящему первого), всё что останется от неё в те, увы, ускользающие секунды – это чистейшая аура оголённой эйфории с всплеском чувств и ощущений, у которых будет лишь одно имя… Кажется, она впервые его и произнесёт тогда, пусть и совершенно беззвучно, одним движением губ, в порыве зашкаливающей страсти, будто пробуя на вкус или же привыкая к его созвучию с её эмоциями. И они действительно сплетутся в одно целое, окутывая и проникая в тело совершенной симфонией физического экстаза и духовного Абсолюта.
Маленькая, но сладкая смерть. И перерождение, в состоянии которого захочется застыть в нескончаемой вечности.
- Тебе было хорошо?.. – а может и не застыть, а полностью раствориться в руках мужчины, чьё исключительное лицо вновь предстанет пред глазами, подобно ожившему видению из сокровенных фантазий и снов. И чьи блаженные объятия превратятся в нежнейшую клетку, оплетающей и тело, и душу откровенной близостью – единственно желанной и ни с чем не сопоставимой.
- Мне было… восхитительно! – впервые за столько времени она что-то сумеет произнести, как и заставить себя разжать пальцы на ткани пододеяльника, чтобы поднять едва слушающие руки и дотронуться до идеальных черт божественного лика пред собой. Провести, словно любуясь по его лепным скулам, подбородку и нижней губе изучающими касаниями, уловить быстротечные мгновения этой ошеломительной картины до того, как мужчина припадёт к её иссушенному недавними стонами рту сминающим поцелуем.
И снова это будет подобно стремительному падению в недосягаемые глубины упоительного безумия – чувственного, не в меру сладкого и почти ирреального. Когда понимаешь, пусть ещё и не с полной ясностью, что это как раз то погружение и добровольное пожертвование, возврата из которого уже не будет. Да и захочешь ли вообще возвращаться?..