— Секундочку, — выпалил Дженкс и умчался.
Одинаково сильно нервничая как из-за того, что я делаю, так и из-за Трента, наблюдавшего за моими действиями, я взглянула на свой магический инвентарь. Белая свеча, служащая огнем очага — здесь. Уродливый здоровенный нож — на месте. Две свечи, олицетворяющие меня и Ала — тоже на месте. Пакетик морской соли — здесь. Безбожно дорогой кусочек магнитного мела, который я не собиралась использовать — также на месте. Небольшая пятиугольная пирамида, сделанная из меди, — здесь. Написанные Кери инструкции и фонетическая запись проклятья на латыни — скручены в свиток и убраны на дно моей сумки — мне это не нужно. Я всё запомнила, пока сидела на ступенях у алтаря базилики.
Чувствуя на себе взгляд Трента, я зажала фитиль белой свечи, при этом бормоча:
— Consimilis, calefacio*, — итак, я начала творить заклинание. Накопленная во мне энергия вылилась, что меня порадовало, потому что я зажгла одну свечу, которая олицетворяла огонь очага, вместо того, чтобы зажечь две свечи по отдельности при помощи магии. Пламя замерцало, как лучик чистого света среди грязного воздуха, и я задержала дыхание и сосчитала до десяти. Не появилось ни одного демона. Как я и ожидала, они не узнают, что я здесь, пока я не коснусь линии. Я могла продолжать заклинание.
Нерешительные топтания Трента на периферии моего зрения прекратились.
— Что вы делаете?
Мои челюсти сжались, но я не ничего ответила, просто взяла пакетик с солью и стала осторожно высыпать им удлиненную фигуру восьмерки, которая была измененной линией Мёбиуса. Это проклятие было одним из немногих, которые я когда-либо видела, где не использовалась пентаграмма, и я задавалась вопросом, было ли это совершенно другим направлением магии. Может, дисбаланс от него будет не таким уж страшным.
— Рэйчел? — Позвал Трент, и я присела на корточки и сдула непокорный завиток, который выбился из-под моей шляпы.
— У меня десять минут, и я собираюсь сотворить проклятие, которое воспрепятствует вызову Ала из Безвременья.
— Сейчас? — Удивленно спросил он, приподнимая свои ухоженные брови. — Вы сказали, что демоны смогут почувствовать, когда вы коснетесь линии. Они будут у нас через несколько секунд!
Дрожащими пальцами я осторожно поместила медную пирамиду туда, где пересекались линии соли.
— Вот почему я собираюсь это сделать вне защитного круга, — сказала я. — Во мне достаточно накопленного Безвременья, чтобы сделать это.
Кери сказала, что достаточно. А я доверяла ей. Навязчивая мысль о том, что я создаю проклятье вне круга, очень, очень будоражила меня.
Мягкие ботинки Трента переступили в знак протеста, а я, игнорируя его, стала копаться в сумке в поисках бруска красного дерева, который ранее я забыла вынуть.
— Почему вы так рискуете? — Спросил он. — Вы собираетесь проклясть демона до восхода солнца. В Безвременье. В оскверненной церкви. Разве вы не можете сделать это, когда вернетесь домой?
— Если я вернусь домой, — упрекнула я. Он притих, и я поставила плоский деревянный брусок около образца Ала. — Если я этого не сделаю, мне придется умереть, чтобы мои друзья не понесли наказание, которое Ал приготовил для меня. Он будет пойман в ловушку в Безвременье, — я взглянула на эльфа. — Навсегда.
Трент присел там, откуда он мог видеть и меня, и статую. Удовлетворив свое любопытство, он умолк. Я установила на вершине пирамиды деревянную палочку, похожую на ложку для осмотра горла, так, чтобы два её конца нависали над свободными петлями линии Мёбиуса. Я старалась, но действительно трудно было не думать о том, что он сказал о наложении проклятия перед восходом солнца. Это было плохо. Я имею в виду, действительно скверно.
— Ладно, — сказал он, удивив меня. Я потрясенно посмотрела на него: он что, думал, что я ждала его разрешения?
— Хорошо, я рада, что у меня есть твое согласие, — дрожащими пальцами я взяла красную свечу Ала и поместила ее в самую дальнюю от меня петлю восьмерки со словом «Аlius**». Золотую свечу я установила в моей петле со словом «Ipse***». Золотую. Моя аура уже давно не была золотой, но использование черной свечи убило бы меня.
Я набрала горстку соли в ладонь и пробормотала при этом несколько слов на латыни, таким образом её активировав. Затем, прежде чем разделить соль на равные части, я её несколько раз встряхнула и стала рассыпать вокруг каждой незажженной свечи, проговаривая те же самые слова. Быстро, прежде чем Трент опять отвлечет меня от огня, олицетворяющего очаг, я зажгла свечи, снова произнеся в самом конце те же самые слова. Они надежно защищали все три точки и были неизменны. Это было необходимо для безопасности.
— Кто научил вас зажигать свечи силой мысли? — Спросил Трент, и я подскочила.
— Кери, — резко ответила я. — Не помолчишь, пожалуйста? — Добавила я, и он встал, твердо решив находиться возле статуи, вне поля моего зрения.
Я почувствовала, как моё давление стало падать, и, двигаясь медленно, чтобы не нарушить равновесие палочки на вершине пирамиды, я отломила кончик ампулы и вылила из неё три рубиново-черные капли на палочку со стороны Ала. Запах жженного янтаря усилился, став удушливо густым. Мои глаза заволокло слезами, в то время как я возилась с церемониальным ножом. Почти готово. Это проклятие было простым, никакая сложная магия не использовалась. Самая трудная часть заключалась в получении образца. А мой был уже здесь.
Пока Трент наблюдал за мной сзади, я уколола свой указательный палец. От внезапного толчка сердце застучало быстрее, и я выдавила три капли на свой конец палочки. Дрожь во мне усилилась, поскольку я выдавила крови на одну каплю больше и нечаянно размазала ее по красной свече. Проклятие было готово, осталось заклинание. Никакой демон не почувствовал бы то, что я сделала. Я не подключалась к линии. Энергию я извлекла из хранилища в моем ци. Я посмотрела на часы, затем на Трента. Я должна сделать это. Мне это не нравилось, но другие мои решения нравились ещё меньше. Глубоко вдохнув, я закрыла глаза.
— Evulgo****, — прошептала я, запуская проклятье.
Я и раньше использовала это заклинание. Я чувствовала, что оно как бы закрепляло проклятье. Это чувство усилилось, когда оглушающая волна накрыла меня, и я испытала необъяснимый страх от ощущения присутствия в огромном зале с сотнями людей, они все разом говорили, но никто никого не слушал. Моё сердце забилось быстрее. Я чувствовала усиливающееся во мне проклятье, которое ввинчивалось в мое ДНК, становясь мной, пульсируя настолько сильно, что заглушало биение сердце. Потрясенная, я открыла глаза.
Трент стоял надо мной. Вокруг него виднелось слабое желтое свечение. Я посмотрела на свои руки, в первый раз увидев свою ауру без помощи магического зеркала. Она была прекрасной, золотой и чистой. Без копоти. Я чуть не заплакала, увидев это. Если б только она могла такой остаться, но я знала, это происходило только потому, что всё было в состоянии постоянного изменения.
— Ты в порядке? — Спросил Трент, и я кивнула. Я должна закончить проклятье прежде, чем струшу и брошу это дело.
С пересохшим ртом я повернула палочку на сто восемьдесят градусов, чтобы переместить образец Ала в мою петлю и наоборот.
— Omnia mutantur*****, — прошептала я, пробуждая проклятье.
Всё меняется, подумала я, а затем подскочила, когда меня накрыло чувство, будто с меня сдирают кожу. Руки задрожали — посмотрев на них, я увидела, что моя аура исчезла. Её просто… не было.
— У меня не оставалось выбора, — объяснила я Тренту, может быть, оправдываясь. Затем мои внутренности сжались, когда дисбаланс обрушился на меня.
Меня захлестнула глубинная боль, выгнув тело. Я забилась в панике, при этом ногой разрушив фигуру проклятья, когда меня скрутило в клубок. Послышался запах погасшей свечи.
— Дженкс! — Закричал Трент. — Что-то не так!
Я не могла дышать. Прислушиваясь к своим ощущениям, я попыталась открыть глаза. Моё лицо касалось истлевшего ковра, и захрипев, я попыталась взять над собой контроль. Я чувствовала себя так, будто голова раскололась надвое. Уже отчаившись что-либо увидеть, я с трудом разлепила веки. От этого мне стало ещё хуже. О, Господи, в этот раз дисбаланс был намного сильнее, чем когда-либо прежде.