— Тогда хорошо, — нервно сказала Кери позади меня. Я посмотрела на ее освещенное свечой отражение в зеркале, задаваясь вопросом, как она может научить меня чарам, которые сама не умеет делать.
Ароматы корицы и шелка смешались с благоуханием восковой свечи и запахом железа, исходящего от колокола над нами. Это напомнило мне о горгулье, но она все еще спала, когда я взглянула вверх.
— Мы должны связать твой основной круг так, чтобы получилась симпатичная сфера, заходящая одной половиной на комод, — добавила она с наигранным оптимизмом, который заставил сжаться мое сердце. — Как только она будет установлена, ты не сможешь коснуться ее, или ты разрушишь заклинание.
— Как и любой другой круг? — догадалась я.
Она кивнула, моргнув от удивления, когда посмотрела вверх и увидела горгулью.
— Это… —запнулась она, а ее лицо выражало удивление.
— Это горгулья, — закончила я за нее, — Дженкс ее сторожит, но все, что она делает, это спит, — я запнулась, — может, нам перейти в другое место?
Таинственно улыбнувшись, Кери помотала головой.
— Нет. Они приносят удачу, если верить тому, что говорила моя бабушка. Прекрасно, что она здесь. Пикси для эльфов то же самое, что горгульи для ведьм.
Я ухмыльнулась, вспомнив, как дети Дженкса липли к Кери, и как мать Элласбет, другой чистокровной эльфийки, заигрывала с Дженксом. Я не испытывала никаких сверхъестественных чувств по отношению к каменной глыбе, дремлющей в стропилах колокольни, и, насколько мне известно, никто из колдунов ничего подобного не испытывал. С другой стороны, я, опять же насколько мне известно, единственная ведьма, живущая в церкви — а это единственное место, в котором горгулью можно оставить на ПМЖ. Что-то вроде большого колокола, ионизирующего воздух, или чего-то такого.
— Ты точно уверена, что это не проблема? — спросила я, указывая на горгулью.
— Нет. Если бы она бодрствовала, я бы посоветовала тебе завязать с ней знакомство и пригласить ее внутрь круга.
Я с надеждой посмотрела на серый крылатый силуэт, но он не шевелился. Неподвижными оставались даже большие лохматые уши.
— Я сделаю это, — сказала я и залезла на комод. Моя голова оказалась внутри колокола, и слабый звон в ушах заставил меня задрожать. Я быстро привязала шнур к язычку и спустилась вниз.
Кери подхватила шнур, ее опытные бледные пальцы проворно завязали треугольную петлю вокруг кольца размером в ладонь. Она отпустила кольцо, и оно плавно закачалось на высоте груди, выше комода.
— Там, — сказала она, обернувшись. — Это будет совсем не сложно.
Я кивнула, наблюдая за горгульей и пытаясь определить, дернулся или нет ее хвост, обвитый вокруг пары кряжистых ног. Я не люблю колдовать на виду у незнакомцев — особенно тех, кто занимает территорию и не платит за аренду.
— Итак, первый шаг, — окликнула меня Кери, и я постаралась сосредоточиться на ней.
— Прости, — сказала я, собираясь с мыслями. — Давай я установлю внешний круг.
Кери кивнула, и я зачерпнула из лей-линии, проходившей на кладбище, за моей спиной. Потекла энергия, яркая и чистая, и я выдохнула, когда она затихла во мне. Я скинула тапок и прикоснулась пальцем ноги к кругу, начерченному магнитным мелом.
— Rhombus! — спусковое слово стократным эхом отозвалась в моих мыслях, и слой Безвременья толщиной в одну молекулу взметнулся к своду над нашими головами. Одно слово сокращало пятиминутные приготовления с мелом и свечами до полсекунды. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы научиться этому.
Я вздрогнула, когда мгновение спустя по полусфере расползлась мерзкая чернота, жаждавшая поглотить сияющее золото, в которое моя аура окрасила обычно красное вещество Безвременья. Копоть была визуальным воплощением того, что происходило с моей душой. Чувствуя отвращение к себе, я медленно надела тапок. Казалось, Кери ничуть не смущена этим. У нее слой копоти был в тысячу раз толще, чем у меня.
Минус один год, подумала я, надеясь, что она действительно простила меня за то, что я на нее наорала.