Я пожала плечами.
— Я уже спрашивала, от чего тебе стало так плохо, поэтому я подумала, что мне предстоит что-то иное.
Снова закрыв глаза, Квен легонько вздохнул, медленно и мучительно.
— Я уже сказал тебе, зачем позвал тебя сюда.
Бюрократические штучки?
— Ладно, — сказала я, желая взять его за руку, чтобы придать ему сил, но у меня было такой странное ощущение, что он может подумать, будто я его жалею, а это его только разозлит, — тогда, расскажи, что ты с собой сделал.
Он прерывисто вздохнул, а затем задержал дыхание:
— То, что должен был, — сказал он, делая выдох.
Отлично. Просто превосходно.
— Итак, я здесь только для того, чтобы держать тебя за руку, пока ты умираешь.
— Что-то в этом роде.
Я посмотрела на его руку, все еще не готовая ее взять. Я неловко подвинулась ближе, кресло заскрипело по деревянному покрытию.
— Ну, хотя бы у тебя есть хорошая музыка, — буркнула я, и морщины на его лице слегка разгладились.
— Тебе нравится Таката? — Спросил он.
— Как же он может не нравиться? — Я стиснула челюсти, слушая дыхание Квена. Оно было таким булькающим, как будто он тонул. Разволновавшись, я посмотрела на его руку, а затем на дневник рядом.
— Я должна что-то прочитать? — Спросила я, желая узнать, почему я здесь. Я не могла просто встать и уйти. Почему, черт побери, Квен так со мной поступает?
Квен попытался усмехнуться, задыхаясь и делая три медленных вздоха, чтобы вновь выровнять дыхание.
— Нет. Однажды ты уже наблюдала за медленным приходом смерти, не так ли?
На меня нахлынули воспоминания о моем отце: холодная больничная палата, его тонкая бледная рука в моей, он пытался справиться с дыханием, но его тело было не таким сильным, как его воля. Затем я вспомнила Питера, его последний вздох, как его тело содрогалось в моих руках, а затем освободило его душу. Подступили слезы, и меня охватило знакомое горе, я знала, то же самое я сделала для Кистена, хотя я этого и не помнила. Будь оно все проклято до самого Поворота.
— Раз или два, — ответила я.
Его глаза встретились с моими, приковывая своим сиянием.
— Я не буду извиняться за свой эгоизм.
— Об этом я не беспокоюсь, — мне действительно хотелось узнать, зачем он меня позвал сюда, даже если он мне не собирался ничего говорить. Нет, внезапно подумала я, чувствуя, как мое лицо застывает. Это не верно, что он не хочет мне рассказывать, он пообещал Тренту не делать этого.
Застыв на прохладном кожаном кресле, я наклонилась к нему. Квен всмотрелся пристальнее, как будто он осознал, что я все поняла. Прекрасно сознавая, что за моей спиной доктор Андерс, я вымолвила:
— Что это?
Но Квен только улыбнулся.
— Ты размышляешь, — произнес он, почти выдохнув это, — хорошо.
Улыбка смягчила его измученные черты, придавая ему почти отеческий взгляд.
— Я не могу. Я пообещал моему Са’ану, — сказал он, и я откинулась обратно на спинку кресла, чувствуя отвращение и свою сумку за спиной. Глупая эльфийская мораль. Он мог убить человека, но не мог нарушить своего слова.
— Мне надо задавать правильные вопросы? — Спросила я, но он покачал головой.
— Здесь нет места вопросам. Здесь есть только то, что ты видишь.
О Боже, все это дерьмо в стиле старого мудреца. Я ненавидела, когда он так делал. Но я напряглась, когда на фоне музыки услышала, как у Квена затруднилось дыхание. Мой пульс участился, и я взглянула на медицинское оборудование, безмолвное и темное.
— Тебе надо помолчать какое-то время, — сказала я, волнуясь, — ты расходуешь силы.
Тенью поверх серых простыней, Квен продолжал неподвижно лежать, сосредоточившись на работе легких.
— Спасибо за то, что пришла, — сказал он хриплым голосом, — вероятно, я долго не протяну, я ценю, что ты имеешь дело с Трентом, ну, во всяком случае, стараешься. У него сейчас трудные… времена.
— Без проблем, — я подалась вперед и потрогала его лоб. Он был горячим, но я не собиралась предлагать ему стакан с соломинкой, что стоял на столе, пока он не попросит. Он гордый. Его шрамы от оспы проявились сильнее, и я взяла антисептическую повязку, которую молча протянула мне доктор Андерс, чтобы протереть ему лицо и шею, пока он не нахмурился.
— Рэйчел, — сказал он, отталкивая мою руку, — раз уж ты здесь, окажи мне услугу.
— Какую? — Спросила я, затем повернулась к двери, так как музыка стала громче — вошел Трент. Доктор Андерс пошла доносить на меня, музыка стихла, и погас свет, как только дверь закрылась.
У Квена дернулся глаз, так я поняла, что он знал о присутствии Трента. Он осторожно вздохнул, затем тихо, так, чтобы снова не закашлять, произнес: