— Ал.
Выражение застывшего страха превратилось в ужас, его внимание перешло на амулет на столе и затем на меня. Я ощутила волну горечи. Он знал обо мне все. Я не знала о нем ничего. Сукин сын.
— Он прикасался к тебе? — Спросил Таката, отстраняя ее от себя так, чтобы видеть ее лицо. — Алиса, он прикасался к тебе!
Его голос был высоким и испуганным, и моя мама покачала головой, глядя, как их тела соприкоснулись.
— Нет, — сказала она ровным тоном. — Это был не он, и я подыгрывала ему, пока не смогла заключить его в круг. Но мы говорили… всю ночь. Я должна была удержать его здесь, чтобы он не мог навредить Рэйчел. Он хочет использовать ее, как надувную куклу, и затем отдать её кому-то в уплату долга.
О, именно этого мне и не хватало.
Слезы прочертили дорожки на ее лице, и Таката снова притянул маму к себе. Он любил ее. Я видела это на его длинном, выразительном лице, измученном страданием.
— Уже поздно, — сказал он надтреснутым голосом. — Позволь мне отвести тебя в кровать.
— Рэйчел… — сказала она, пытаясь отодвинуться от него.
— Солнце взошло, — сказал колдун, не давая ей увидеть меня в углу. — С ней все отлично. Она, наверное, спит. Тебе это тоже не помешает.
— Я не хочу ложиться спать, — сказала она раздраженно, это прозвучало непохоже на мою маму. — Ты должен уйти. Монти скоро будет дома, и ему больно, когда ты приезжаешь. Он старается этого не показывать, но это так. Робби уже слишком большой, чтобы ты и дальше виделся с ним. Он запомнит тебя.
— Алиса, — прошептал он, его глаза закрылись. — Монти мертв. Робби в Портленде.
— Я знаю, — это был слабый, покорный шепот, и я почувствовала себя больной.
— Пойдем, — ласково уговаривал он. — Позволь мне отвести тебя в кровать. Сделай это для меня. Я спою тебе, чтобы ты заснула.
Она возражала, а он укачивал ее в своих руках так легко, как будто она была одной из его бас-гитар. Моя мама позволила своей голове прижаться к нему, и он повернулся ко мне, все еще распластанной в углу.
— Пожалуйста, не уходи, — он сказал тихо, затем повернулся и увел ее.
Мое сердце колотилось, я так и стояла на прежнем месте, и слушала, как они идут по дому, слабые мамины вопросы и его рокочущие ответы. Все стихло, и когда я услышала его тихое пение, пошатываясь, пошла к столу, двигаясь, словно слепая. Оцепеневшая, я опустилась на стул, где сидела моя мама, и уронила голову в ладонь, когда мой локоть оперся о стол.
Я чувствовала себя больной.
Глава 23.
Кислый запах томатного супа помогал перебить вытягивающуюся вонь раскаленного металла и жженого янтаря. Мой желудок заурчал. Странно, что я вообще хотела есть, после всего, что произошло. Конечно, я ничего не ела со вчерашнего вечера, кроме горстки венских сосисок на палочке и шести небольших пудингов с тыквенной начинкой.
Тихое постукивание деревянной ложкой по кастрюле отвлекло меня от разглядывания полинявшей скатерти на столе, и я увидела, как Таката неловко разливает суп по тарелкам. Забавно было наблюдать, как он готовит обед — или, возможно, это был ранний завтрак — рок-звезда, бродящая по маминой кухне и пытающаяся отыскать все необходимое, из чего следовало, что он бывал здесь прежде, но никогда не готовил.
Я поморщилась, но потом прогнала эту мысль. Я знала, что у него есть объяснение. Только это удерживало меня здесь. Это, и то, что ОВ, скорее всего, разыскивает автомобиль Трента. И я была измучена, а он приготовил поесть.
Таката поставил тарелку с супом передо мной, затем пододвинул миску с тостами. Он взглянул на амулет, который должен был предупредить меня о нападении демона. Я думала, он что-нибудь скажет, но он молчал. Разозлившись, я взяла салфетку с подставки на столе.
— Ты знаешь, какой суп я люблю, — сказала я. — С тостами. — Мой подбородок дрожал. — Часто здесь бываешь?
Он повернулся к плите с тарелкой в руках.
— Раз в год, примерно. Может, чаще. И она постоянно говорит о прошлом. Она любит рассказывать о тебе. Она тобой очень гордится.
Я наблюдала, как он поставил тарелку напротив меня и сел в кресло, устраиваясь поудобнее. Задумавшись, я поняла, что наверняка смогу найти даты, когда у него не было выступлений, а мама говорила, что идет к врачу.
— Извини, — сказал Таката, нерешительно взяв себе салфетку. — Я знаю, что это трудно назвать обедом, но готовлю я редко, а суп ты и сама могла разогреть.
Игнорируя тосты, я попробовала суп. Таката добавил в него молока. Именно так я люблю. Я взглянула на него, когда в его кармане зазвонил телефон. Он выглядел неловко, доставая сотовый и глядя на номер.