— Сын мой, у тебя нет времени на то, чтобы взрослеть медленно. Я уже говорил тебе об этом. Теперь запомни: ты должен вбить себе в голову, что уже стал мужчиной. Веди себя так, будто это абсолютная правда, тогда и все остальное встанет на свои места, понимаешь? — Бледные глаза остановились на Тонио, сверкнули на миг, а потом снова потускнели. — Я бы отдал тебе империю, дальние моря, весь мир. Но теперь могу дать лишь совет: когда ты сам решишь, что ты уже мужчина, тут же им станешь. Все остальное образуется само собой. Запомни.
Прошло два часа, прежде чем Тонио убедили-таки поехать на Бренту. Алессандро дважды ходил в покои Андреа и оба раза возвращался со словами, что приказ отца безоговорочен.
Пора было отправляться на виллу Лизани. Андреа беспокоился, что Марианна и Тонио и так уже опаздывают, и хотел отослать их немедленно.
Наконец синьор Леммо приказал грузить вещи на гондолы и отозвал Тонио в сторону.
— Он страдает от боли, — сказал секретарь. — И не хочет, чтобы ты или твоя матушка видели его в таком состоянии. А теперь послушай меня. Не нужно показывать ему, насколько ты встревожен. Если произойдет что-нибудь серьезное, я пошлю за тобой.
Когда они шли по маленькой пристани, Тонио едва сдерживал слезы.
— Вытри глаза, — шепнул ему Алессандро, помогая взойти на лодку. — Он на балконе, вышел пожелать нам счастливого пути.
Тонио взглянул вверх; он увидел призрачную фигуру, поддерживаемую с обеих сторон. На Андреа была красная мантия; волосы приглажены, а на губах, как в белом мраморе, застыла улыбка.
— Я никогда больше его не увижу, — прошептал Тонио.
Хвала Господу за быстроту лодки, за извилистое русло канала. Когда дом скрылся из виду и Тонио наконец оказался в маленькой каютке, он заплакал беззвучно, но неудержимо.
Алессандро крепко сжимал его руку.
Когда же Тонио поднял голову, он увидел, что Марианна выглядывает в окно с самым мечтательным выражением.
— Брента! — почти пропела она. — Я не видела большую землю с раннего детства!
19
В королевстве Неаполь и Сицилия Гвидо не нашел ни одного ученика, ради которого стоило бы отправляться в обратный путь. То тут, то там ему показывали многообещающих мальчиков, но у него не хватало силы духа порекомендовать их родителям подвергнуть своего ребенка хирургической операции.
А среди тех мальчиков, что уже были оскоплены, он не обнаружил ни одного подающего надежды.
Тогда он отправился дальше, в Папскую область, потом в сам Рим, а затем дальше на север, в Тоскану.
Проводя ночи в шумных гостиницах, а дни — в наемных каретах, изредка обедая с прихлебателями каких-нибудь знатных семейств, он сам таскал свой скудный скарб в потертом кожаном саквояже, в правой руке под плащом сжимая кинжал, чтобы защитить себя от разбойников, которые повсюду охотились за путешественниками.
В маленьких городках он заходил в церкви. И везде — в деревнях и в городах — слушал оперу.
К тому времени, когда Гвидо покидал Флоренцию, у него было уже два более или менее талантливых мальчика. Он поместил их в один из монастырей и собирался забрать оттуда, когда будет возвращаться в Неаполь. Не Бог весть какое чудо, они были лучшим из всего, что он слышал за время путешествия, а вернуться ни с чем казалось ему совершенно невозможным.
В Болонье он часто посещал кафе, встречался с известными театральными импресарио, проводил долгие часы с певцами, собравшимися там в надежде получить предложение о сезонном контракте, и все надеялся встретить какого-нибудь одетого в лохмотья и мечтающего о сцене мальчишку с восхитительным голосом.
Старые друзья покупали ему выпивку. Это были певцы, учившиеся с Гвидо в одном классе. Они были рады повидать его и, ощущая свое нынешнее безусловное превосходство над ним, с гордостью рассказывали о своей жизни.
Но и здесь он ничего не нашел.
Когда пришла весна, воздух стал теплей и ароматней, а тополя оделись зелеными листьями, Гвидо двинулся дальше на север, чтобы проникнуть в глубочайшую тайну Италии: в великую и древнюю Венецианскую республику.
20
Андреа Трески умер в самый разгар августовской жары. Синьор Леммо немедленно сообщил Тонио, что отныне Катрина и ее муж являются его опекунами. А Карло Трески, за которым отец послал, поняв, что смертный час близок, уже покинул Стамбул и на всех парусах несется домой.
Часть вторая
1
Дом был наполнен смертью и чужими людьми: пожилыми господами в черных и алых мантиях, бесконечно перешептывающимися между собой. А потом в глубине отцовских покоев раздался тот ужасный, нечеловеческий крик. Тонио слышал, как возник этот страшный звук и как он нарастал.