— Нет, — возразила женщина. — Я советовалась насчет списка. Там есть мастер Адам, он глава гильдии, и если есть способ снять картину — а я уверена, что есть, — то он его найдет.
— Я думаю, мастер Флетчер подошел бы лучше. Он имеет опыт в тяжбах.
— Нет, — решительно повторила моя подопечная. — Я сказала: мастер Адам. Я помолилась об этом и полагаю, что это тот человек, который склонит справедливость на мою сторону.
Я посмотрел на нее. Помолилась об этом? Неужели она думает, что сам Бог вмешивается в разбирательства сомнительных судебных исков? Но ее высокомерный тон и твердо сжатые губы сказали мне, что ее не переубедить.
— Очень хорошо, — сдался я, и она надменно кивнула. — Но помните, миссис Слэннинг: это ваш выбор. Я ничего не знаю о мастере Адаме. Я назначу день, когда два эксперта смогут встретиться в доме. Как можно скорее.
— А они не могут осмотреть стену по отдельности?
— Суду это не понравится.
Дама вновь нахмурилась:
— Суд, суд!.. Тут важны мои доводы. — Она глубоко вздохнула. — Что ж, если я проиграю в Королевской коллегии, то обращусь Канцлерский суд.
— По всей вероятности, то же самое сделает и ваш брат, если проиграет.
Я снова задумался о злобе брата и сестры друг на друга. Мне было известно, что эта враждебность зародилась давно: до смерти матери они несколько лет не разговаривали. Изабель с презрением отзывалась о том, как Эдвард не взял на себя руководство бизнесом после смерти отчима и как он уже мог бы быть олдерменом[8], если б совершил усилие. И снова я задумался, почему их мать настояла на такой формулировке в завещании. Было даже похоже, что она зачем-то хотела еще больше поссорить детей.
— Вы видели мой последний счет издержек по делу, миссис Слэннинг? — спросил я.
— И сразу оплатила, сержант Шардлейк. — Клиентка снова заносчиво подняла подбородок.
И правда, она всегда расплачивалась сразу и без вопросов. Это не Билкнап.
— Я знаю, мадам, и благодарен за это. Но если дело перейдет на следующий год в Канцлерский суд, издержки будут расти и расти.
— Тогда вы должны заставить Эдварда заплатить за все.
— Обычно в делах о завещании издержки покрываются из имущества. И помните, с обесцениванием денег дом и деньги вашей матери тоже дешевеют. Не будет ли разумнее, практичнее попытаться заключить мировое соглашение прямо сейчас?
— Сэр, вы мой адвокат! — возмутилась Изабель. — Вы, конечно же, должны советовать мне, как выиграть дело, а не как закончить его без явной победы.
Ее тон снова повысился, в то время как я намеренно продолжал говорить тихо.
— Многие договариваются, когда результат не определен, а расходы велики. Как в нашем случае. Я думал об этом. Вы не рассматривали такой вариант — выкупить у Эдварда его долю и продать собственное жилье? Тогда вы могли бы жить в доме матери и оставить стену с росписью нетронутой, такой, как она сейчас выглядит.
Миссис Слэннинг издала неприятный смешок:
— Дом матери слишком велик для меня. Я бездетная вдова. Я знаю, что она жила в нем одна, если не считать слуг, но она была глупа — он слишком велик для одинокой женщины. Эти огромные комнаты… Нет, у меня в собственности будет снятая картина. Ее снимут лучшие лондонские мастера. Чего бы это ни стоило. И потом я заставлю Эдварда заплатить.
Я опять посмотрел на эту даму. У меня в свое время было немало трудных, безрассудных клиентов, но упрямство Изабель Слэннинг и злоба ее брата были чем-то выдающимся. И в то же время она была умной женщиной, не старой дурой — разве что выставляла себя такой в этой тяжбе.
Что ж, я сделал то, что было в моих силах.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Думаю, теперь нам следует вернуться к вашему последнему заявлению. Кое-что из ваших утверждений, я думаю, лучше поправить. Мы должны показать суду нашу рассудительность. Называть брата упрямым мошенником — это не принесет пользы.
— Суд должен знать, кто он такой.
— Это не принесет вам пользы.
Миссис Слэннинг пожала плечами, но потом кивнула и поправила капор на седой голове. Я взял заявление. Внезапно Николас подался ко мне и спросил:
— С вашего позволения, сэр, могу я задать почтенной леди один вопрос?
Я поколебался в нерешительности, но его обучение было моей обязанностью.
— Если хочешь, — согласился я.
Овертон посмотрел на Изабель:
— Вы сказали, мадам, что ваш дом намного меньше, чем дом вашей матери.
Она кивнула:
— Да. Но для моих нужд его хватает.
— С не такими большими комнатами?
— Да, молодой человек, — раздраженно ответила женщина. — Когда дом меньше, то и комнаты меньше. Это всем известно.