Лена кормила, Лена ухаживала, Лена согревала, Лена покупала соски и бегала за постоянно кончающимся молоком, Лена даже пела колыбельные своей мохнатой дочурке и никак не могла понять, почему же эта едва научившаяся ходить, неблагодарная кошка тянулась к постоянно отсутствующему Артему больше, чем к ней.
— Я спасла ей жизнь, а она… — сокрушалась она, глядя, как львенок ластится к едва переступившему порог мужчине.
— Не грусти, Ленка, ты просто не была первой, кто это сделал. — Артем почесывал плюшевое ухо в такт доверчивому мурлыканью, что вырывалось из груди довольной кошки.
— Подумаешь, ты ее домой притащил! Как бы она выжила без еды, интересно?!
— Лен, она — зверь. Она запах помнит, понимаешь? Мой запах. Она помнит, что это я ее, как ты выражаешься, «притащил» туда, где ей тепло, сытно и хорошо. По факту все это обеспечиваешь ты, а по ее понятиям — я. Я ее выбрал, я — хозяин, она так решила, а волю свободного зверя ничем не сломишь. Так что придется тебе смириться с этой несправедливостью.
— Все ясно. Даже лев, который, я думала, будет принадлежать мне, все равно оказался твоим.
— Ну, я же все-таки дрессировщик!
— И где ты ее дрессировал? — засмеялась жена. — Во сне?
Артем смутился. Лена была права. Он ничем не заслужил преданности Дианы, но разве кто-нибудь когда-нибудь откажется добровольно от дружелюбного проявления внимания и бескорыстной любви к собственной персоне? Тем более, если чувства эти проявляет такая симпатичная молодая особа, в которую уже начал превращаться маленький львенок. Благодаря неустанной, каждодневной заботе Диана действительно быстро расцвела и из несчастного, брошенного, едва дышавшего заморыша преобразилась в ухоженную, красивую пусть пока еще не королеву, но уже точно принцессу зверей. Шерсть у львенка была мягкой, густой и почему-то напоминала Артему тот пушистый ковер, на котором он любил валяться в детстве в доме своей бабушки. Волосяной покров других питомцев таких ассоциаций не вызывал, хотя не отличался ни структурой, ни окрасом. Диана вообще казалась Артему непохожей на других львов, и не потому, что была еще маленькой и росла в его доме, и не из-за того, что обладала исключительной внешностью (изумрудные глаза, стройные, мягкие лапы, любознательный взгляд, горделивая стойка и грациозная, почти женская походка). Нет, красота львенка не являлась определяющей в ее отличии от собратьев. Да и не существует, наверное, такого льва, которого можно назвать хоть сколько-нибудь несимпатичным. Уж слишком элегантны, изящны и вместе с тем невероятно внушительны все представители этого семейства. Диана представлялась Артему совершенно особенной скорее из-за того, что в характере ее, как ни старался, не мог он обнаружить ни одной действительно отрицательной черты. Да, она не терпела фривольного обращения и не подпускала к себе посторонних, но кто же назовет это недостатком и кому понравится, когда его теребят, чешут, гладят, тормошат и куда-то тащат, не спросив разрешения? Да, Диана была бойкой и шумной, любила похулиганить и испортила уже не одну штору, но такие непосредственные, в меру шалящие дети всегда вызывают больше умиления и улыбок, чем тихони, вечно сидящие в углу и что-то нечленораздельно мычащие в ответ на обращенный к ним вопрос. Да, львенок не позволял уделять больше внимания Анютке: играть непременно следовало с обеими, в противном случае Диана начинала оттеснять девочку, загораживать ее и протягивать в руки взрослых только свои мячики. Но ни одному человеку, мало-мальски знакомому с основами психологии, такое поведение не могло показаться ни странным, ни удивительным, — обычная ревность, встречающаяся в каждой нормальной семье, где растут двое малышей. При этом, несмотря на то что Диана старалась привлечь внимание всех членов семьи исключительно к своей персоне, она никому не позволяла обижать Анюту. Стоило кому-то начать ругать девочку, объяснять ей что-то недовольным или повышенным тоном, львенок подходил ближе, садился и внимательно слушал, склоняя голову набок, будто старался оценить происходящее и досконально разобраться в возникшей проблеме. Через мгновение Диана поднималась и неторопливо перемещалась в сторону ребенка, садилась возле Анюты и смотрела на, с ее точки зрения, обидчика девочки с таким презрением и чувством собственного превосходства, что взрослые сразу же забывали все, что собирались растолковать провинившейся крохе. Так что, даже несмотря на маниакальную ревность по отношению к «сестричке», Диана оставалась великолепным другом, Диана своих не бросала. Таким образом, все особенности поведения маленькой львицы, которые можно было бы признать недостатками, с другой стороны, относились к ее неоспоримым достоинствам. Но не было в ней того, что с избытком находил Артем в других львах: той единственной, негативной черты, превалирующей над всеми остальными и, в конечном счете, определяющей характер.