Ариадна обернулась и внимательно посмотрела на Дедала своими оливковыми глазами.
— Зачем рисовать путь, — спросила она, — по которому тебя, хоть и против твоей воли, ведет за собой Богиня?
Дедал, растерянно промолчал. Впрочем, Ариадна не стала требовать от него ответа и, дождавшись, пока он разровняет для нее песчаную площадку, возобновила танец.
Дедал следил за ее движениями, рисуя посохом на земле их последовательность. Ариадна танцевала весь вечер. Солнце скрылось за горизонтом, и уставший Икар заснул подле своего отца. Взошла красная луна и осветила танцующую девушку. Лишь когда мерцающий свет звезд был готов смениться новым солнечным днем, Ариадна завершила свой танец и ошеломленный Дедал смог разглядеть готовый рисунок.
Тем же утром Дедал разбудил Миноса.
— В моих руках, — сказал он, упреждая царский гнев, — тайна лабиринта.
Потом, выполняя данное Ариадне обещание, великий мастер поручил рабочим выложить мозаику в центральном дворе. Он отрядил нескольких человек снять старое покрытие, затем разыскал на складах остатки прежних мозаик, произвел все необходимые расчеты и отправил несколько отрядов на поиски недостающих цветных камней.
Через три недели мозаика была готова. Извилистый лабиринт сверкал в лучах весеннего солнца. При скоплении народа под звуки флейт и свирелей Ариадна исполнила свой бесконечный танец. Кносские мужчины и женщины плакали, вспоминая дни былого счастья, ахейцы словно окаменели, пытаясь отогнать горькие воспоминания о своей давно покинутой родине. С первыми лучами солнца Ариадна завершила последнюю спираль своего танца, остановившись ровно в центре двора, где горделиво блистал выложенный золотистыми камнями символ царской власти — двусторонняя секира, две неполные луны, сошедшиеся друг с другом.
Сова и мышь
Однажды вечером Ариадна вместе со своим братом Главком гуляла по дворцовым садам. Они возвращались из хлева, куда ходили, чтобы напоить молоком с медом чудесного новорожденного теленка, чья кожа несколько раз на дню меняла свой цвет: поутру она была белой, днем — рыжей, а ночью становилась черной. Внезапно они услышали, что на качелях Ариадны гулко заухала сова. Царевна жестом приказала брату не двигаться и стала наблюдать за хищной птицей, та же следила за полевой мышью, силившейся разгрызть прочную скорлупу лесного ореха. Непоседливый Главк ослушался сестры и, едва она отвлеклась, попытался поймать грызуна, но в тот же миг к мыши устремилась и сова. Испуганный зверек бросился в один из дворцовых переходов, птица метнулась следом, а за ней побежал Главк, зажавший в руке орех. Разъяренная Ариадна тоже последовала за ними, чтобы задать Главку взбучку: Госпожа Луны должна следить за тем, чтобы совы были сыты.
До слуха Ариадны доносился постепенно стихающий звук шагов Главка. Царевна трижды позвала брата и, не дождавшись ответа, поняла, что случилась беда. В слезах девушка бросилась к матери.
Пасифая заканчивала шить юбку, когда Ариадна вбежала в ее покои.
— Видишь? — сказала она дочери. — Эту юбку я сшила для тебя. Когда ты будешь танцевать, все подумают, что у тебя за спиной выросли крылья. Еще увидишь, как станут завидовать тебе подружки. Ариадна, доченька, почему ты плачешь?
— Главк умер, мама!
Пасифая опрометью бросилась в ту часть дворца, куда убежал ее сын. Она шла вперед, пока не увидела сову, гонявшую злобно жужжащий пчелиный рой у входа в подвал. Царица спустилась в подземелье, где в больших чанах хранился мед. Подойдя к одному из чанов, она увидела, что Главк свалился в него вниз головой и захлебнулся.
Когда Минос вошел в подвал, он увидел свою жену сидящей подле злосчастного чана.
— Твои дети так же неуемны, как и ты, Минос, — со слезами в голосе произнесла Пасифая, — как и твой отчим Астерий. Главк ослушался своей сестры, и теперь я не могу вытащить его отсюда, не убив. Если хочешь увидеть своего сына живым — приготовься. Нас ждет нелегкий путь.
Горе и гнев затмили Миносу разум, и он в сердцах ударил своим скипетром по одному из чанов. Этим он напугал сову и разозлил пчел, которые тут же облепили его с головы до ног и запутались в волосах и в бороде. Царь выбежал во двор и, как безумный, стал носиться по кругу, дико крича и пытаясь стряхнуть насекомых. Оказавшиеся поблизости ахейцы долго с недоумением наблюдали за этой картиной, а потом решили, что царь так отчаянно оплакивает погибшего сына. Испугавшись, что их обвинят в равнодушии к судьбе царя, они принялись подражать Миносу.