Хотя может и статься, что никакие “доказательства” не понадобятся, и все свершится без них. Но какой из ходов выбрать — он решит чуть позднее, когда придет черед остановиться на этом перепутье.
***
Российская Империя, Санкт-Петербург, год 1863, октябрь, 25.
Александр, не ожидавший так рано своего адъютанта, удивленно оторвал взгляд от бумаг, что получасом назад ему принес цесаревич. Николай внял требованиям отца заняться государственными делами и включился в проект Судебной реформы, однако своими предложениями лишь еще сильнее усложнил и без того непростую идею. Выдвинутые Его Высочеством мысли требовали доработки и местами шли вразрез с намерениями самого Императора, и теперь последний не мог решить — отклонить идеи сына за их недостаточным подкреплением основаниями или же включить в закон, заставив впоследствии будущего государя отвечать за возможные ошибки. Таким нахмуренным и оттого кажущимся не в духе Император и встретил визитера. Решимость Дмитрия, взращенная на пути в Петербург, чуть поколебалась, но не настолько, чтобы полностью позабыть о вопросах, что надлежало задать.
— Поручик Шувалов по Вашему приказанию прибыл и готов понести наказание за своевольный отъезд из Петербурга, — отрапортовал граф, вытягиваясь в струнку.
Не сразу поняв, о чем речь, и за какие провинности он должен гневаться на офицера, государь закрыл папку с принесенными бумагами и сдвинул её в сторону. Мысли понемногу уходили в сторону от Судебной реформы, и начало припоминаться нечто, связанное со своевольным отъездом графа Шувалова из Дворца. Кажется, Император даже тогда собирался отдать приказ о поиске его личного адъютанта, но сначала его заняли хлопоты по траурному обеду и молебну в честь почившей восемь лет назад матери-императрицы, затем сын активно включился в государственные дела. А теперь граф Шувалов вернулся самостоятельно. Хотя, да, надлежало бы его отчитать за это.
— И что же посодействовало Вашему внезапному отъезду? Обнаружили угрозу Империи?
То, что Александр шутил, не давало возможности стоящему перед ним офицеру расслабиться: хоть и мягок был царь, не в пример своему покойному отцу, но порой за его столь дружелюбным тоном крылись жесткие решения. Впрочем, пока здесь не наблюдалось Долгорукова, имелись шансы отделаться малой кровью и защитить Кати.
— Никак нет, Ваше Величество. Захворала маменька, о чем меня в срочной телеграмме уведомил наш управляющий, умоляя приехать.
Говоря об этом, Дмитрий мысленно просил прощения у матери за такую ложь, надеясь, что не накликает беду: Елизавета Христофоровна была абсолютно здорова, но только так можно было оправдать стремительный отъезд, особенно в компании с Кати. Которая, к слову, не вернулась, и государю это наверняка было известно.
Император несколько секунд рассматривал офицера, всем своим видом выражающего готовность принять любой приговор, хоть и в его глазах явно проскальзывал страх. Таких людей государь ценил, но все еще не мог принять единого и твердого решения в отношении княжны Голицыной. В утренней беседе с ним Николай, пояснявший основной недостаток текущей судебной системы, в шутку оговорился, что даже там приговоры выносятся быстрее, нежели лично Императором. И здесь он был прав, хоть и Александру не нравилось признаваться в этом.
— Похвальна Ваша забота о матери, граф. А что же с княжной Голицыной? Её отъезд из столицы тоже был обусловлен внезапной болезнью?
— Я имел смелость попросить Кати на правах моей невесты сопровождать меня и остаться рядом с маменькой до её полного выздоровления. Доктор настоял на том, чтобы за ней приглядывал кто-либо из близких, но Эллен при дворе, а папенька последовал Вашей воле и находится сейчас в Бад-Киссингене.
Если никто не смог бы оспорить последний аргумент, то невозможность отпросить Эллен у Ея Величества выглядела явно притянутой за уши: Мария Александровна при необходимости даже статс-дам отпускала от себя, что уж говорить о простых фрейлинах, чье присутствие, либо же отсутствие, не всегда замечалось. Правда, Дмитрий надеялся, что сможет держать оборону и в этом вопросе: его сестра не так давно вернулась ко двору, и очередная необходимость отбыть из столицы так скоро могла бы выглядеть неуважительно к проявившей милость Императрице. Граф Шувалов уже приготовился прояснить этот момент для государя, но тот, похоже, не нуждался в оправданиях, или же просто находился в хорошем расположении духа, поскольку удовлетворился уже услышанным.
— Что ж, как мужчина и офицер, а также как мой личный Адъютант, на которого возложено большее доверие, нежели на остальных, Вы самолично ответите за свое неповиновение, граф, — после небольшой заминки Александр уже более официальным тоном вынес свой приговор: — Завтра Вы отправляетесь в Тобольскую губернию, откуда приходят странные донесения. Разберетесь с происходящим, будете держать меня в курсе.
Кивком головы подтвердив готовность приступить к выполнению поручения, Дмитрий всё же осмелился задать родившийся тут же вопрос:
— А как же необходимость следить за действиями княжны Голицыной?
— Это больше не Ваша прерогатива. О ней позаботятся люди Долгорукова.
При упоминании шефа Третьего отделения граф Шувалов вздрогнул, сильно надеясь, что задача, возложенная на жандармов, ничем не будет отличаться от той, что была доверена ему. И что никто из подчиненных Долгорукова не поспособствует ужесточению меры наказания для его невесты.
Теперь надлежало как можно скорее разобраться с происходящим в Тобольской губернии — чем дольше он будет вдали от Кати, тем опаснее все для нее становится.
========== Глава десятая. Милосердный свет всевидящих звезд ==========
Российская Империя, Карабиха, год 1863, декабрь, 2.
За тот месяц с небольшим, что Катерина провела в Семёновском, под чутким надзором и теплым крылом Елизаветы Христофоровны, трижды она наведывалась в родное поместье, не имея никакой цели. Просто хотелось коснуться родных стен, принести цветы на могилку батюшки, обнять деревянный крест и в каком-то беспамятстве задать вопросы, что надлежало задать вовремя, но не случилось. Эти визиты не длились долго — княжна лишь прогуливалась по усадьбе и спустя несколько часов уезжала: страх не давал задержаться здесь до утра. Кто знает, какого путника завлечет пустующий особняк?
На сей раз себе изменять Катерина не собиралась: договорившись с кучером, что тот посетит кабак, дабы отужинать, и вернется за барышней, она со спокойной душой отпустила мужика, направившись в дом. На обледенелых ступеньках, никем не расчищенных, скользили каблуки, а тяжелый подол платья быстро намок от выпавшего намедни снега, что замел дорожки. Внутри усадьбы не гулял порывистый ветер, но и согреться бы не удалось: изразцовую печь давно никто не затапливал, и комнаты выстудились, пропитавшись сыростью зимнего воздуха. Пытаться изменить что-либо за короткие часы пребывания здесь не имело смысла, поэтому княжна прямиком направилась в будуар маменьки, чтобы продолжить то, что не успела завершить в прошлый свой визит сюда. То, что могло дать ей ответы хоть на часть вопросов, хоть и пока что лишь порождало десятки новых. Но Катерина была уверена: однажды все детальки сложатся в единую картину. И тогда ей уже не понадобится помощь дядюшки, явно не спешащего делиться с ней своими тайнами и рассказывать о прошлом папеньки. А более ничего не могло удержать княжну в России: родные ей люди все покинули родину, если не считать Дмитрия. Не было теперь места здесь и ей.
В небольшой переносной лампе затеплился огонек, скользнувшая портьера открыла обнаруженный не так давно проход в темноту, и шелест юбок стал единственным звуком, сопроводившим шагнувшую в потайную комнату Катерину. Здесь, как и ожидалось, не изменилось ровным счётом ничего: все тот же тяжелый воздух — систему вентиляции для этого помещения никто не разрабатывал, а окон оно не имело; все тот же непроглядный мрак, отступивший лишь перед неярким светом лампы, принесенной случайной гостьей, посмевшей потревожить покой забытой всеми комнаты; все та же пыль, скопившаяся по углам, осевшая на паутине, щекочущая нос и вынуждающая чихать, прикрывая лицо свободной ладонью. А еще, все тот же комодик, каждый ящик которого имел проржавевший от времени и сырости замок, отчего не поддавался никакому воздействию. Но если тогда княжна оказалась совершенно не готовой к такой находке, сегодня она намеревалась уже покончить хотя бы с одной тайной этого поместья. Опустив лампу на низкий столик, расположившийся неподалеку, она извлекла из мягкой сумочки маленький топорик для разделки мяса: уверенности в том, что ему поддастся крепкое дерево, не было, но попробовать стоило. Принести с собой более тяжелый и крупный предмет она бы не смогла, поэтому вся надежда оставалась лишь на него. Замахнувшись над комодом, Катерина вогнала наточенное лезвие в рассохшуюся поверхность с облупившейся светлой краской. Чтобы вынуть его обратно потребовалось чуть больше сил, чем на новый замах, увенчавшийся глухим звуком поврежденной древесины. Та поддавалась натиску, и это наполняло кровь азартом.