– Связывают?
– Ну, связывали… Мы ведь были так близки друг другу. И ты всегда, если честно, жила в моей душе. Я всегда тебя любил! Ты ведь не откажешься мне помочь?
– Откуда ты узнал про девушку?
– Нанял людей…
– Что будет, если ты не вернёшь деньги Гароеву?
– Он меня убьёт!
– И правильно сделает!
– Не понял?
– По-моему, я выразилась достаточно ясно! Я пальцем о палец не ударю, чтобы тебе помочь!
– Ты отказываешься?! Ты хоть понимаешь, что со мною будет?!
– Честное слово, мне на это плевать!
– Но ведь меня убьют!
– Мне плевать!
– Может, тебя интересуют деньги…
– От тебя я ничего не приму. Даже если быты предложил мне миллион долларов.
– Неужели ты совсем меня не любишь?
– Разумеется! Ты и раньше не вызывал во мне особых эмоций, а сейчас ты мне простоотвратителен!
– Что ты делаешь?! Ты ведь меня убиваешь! Вместе с Гароевым!
– Тебе наверняка сказали, что я его любовница?
– Ну, сказали! А разве это не так? Зная тебя, в это достаточно просто поверить!
– ЗНАЯ МЕНЯ??!!
Это было последней каплей… я сжала в руках ручку и даже попыталась двинуть дверцей изо всех сил:
– Всё, прощай.
– Наташа! – он истерически схватил меня за край плаща. – Но ведь это так просто! Я назову тебе имя девушки! А ты представишь еёГароеву! Ведь это просто! Любимая, только ты можешь меня спасти! Родная, пожалуйста! Я для тебя сделаю всё, что угодно! Я всегда буду тебя любить!
– Ничтожество! Не смей взывать к чувству, о котором ты ничего не знаешь!
– Неправда! Я тебя люблю и всегда любил!
– Подонок! Пошёл к черту!
Я все-таки красиво хлопнула дверцей. Сквозь тёмное стекло машины виднелось искажённое ненавистьюего побелевшее лицо.
– Сука! Ты ещё пожалеешь! – он высунулся из машины наполовину. – Я сам тебя уничтожу!
Не оглядываясь, я быстро побежала вниз по улице, задыхаясь от целого моря нахлынувших на меня чувств. Обида, ненависть, горькое разочарование, боль прошлого – всё это, слившись воедино в змеиный клубок, шипело и пронзало мозг тысячей разъярённых жал, оставляя болезненные воспалённые точки обманутого самолюбия, с которым я почему-то не могла примириться. Можно подумать, я не знала, что он никогда меня не любил! Тем не менее, задыхаясь, я бежала по улице. Кое-кто изпрохожих подозрительно оглядывался мне вслед.
В моей жизни было слишком много бессонных ночей. И я переживала их довольно легко: как нечто, не особо неприятное. Но никогда не было ощущения, чтобы постель жгла. И чтобы среди собственных простыней я металась, как на раскалённойрешётке. Мне было почти физически больно от осознания странной проблемы, которую я не могла разрешить. Глаза, единственные глаза, которые я хотела видеть рядом с собой… Знакомые руки, мягкие волосы… Я засыпала, задыхаясь от счастья: мне казалось, что я по-прежнему вдыхаю их аромат. Потом, когда глаза мои сливались с окружающей тьмой, я слышала злобные слова, сказанные кем-то, и просыпалась от боли, калечащеймучительной боли, единственной, что могла подарить мне реальность.
Я не спала всю ночь, и встала с постели ровно в пять утра. Потом наскоро причесалась, накрасиласьи поехала к его дому. Несколько лет назад он купил квартиру в самом центре города, в старинном трёхэтажном особняке. Три больших комнаты (две смежных, одна отдельная) с евроремонтом. Площадь была значительной, учитывая, что он жил один. Но дела его шли прекрасно, и он вполне мог позволить себе некоторую роскошь. Я была в этой квартире всего один раз. До замужества. До прервавшейся трагедии наших отношений. Была не для того, чтобы выразить восхищение его новой покупкой (машину я уже видела прежде) и даже не для того, чтобы заняться любовью. В тот страшный день я сидела в его квартире на мягком велюровом диване и чувствовала себя как боксёр, получивший нокаут… Так, словно у меня разбито лицо и сломаны ребра, и на глазах у бешено ревущей толпы я мучительно захлёбываюсь собственной кровью…
Улицы были пустынны, и на многие кварталы раздавалсястук моих каблуков. Я дошла очень быстро, по дороге точно сформулировав, с чем я туда войду. Я войду и скажу: «несмотря на всё, я сделаю это». Сделаю потому, что в глубине души всё-такиего люблю. И какое значение имеют те тайны, которые скрываются в нашем прошлом. Рассуждая так, я подбежала к его парадной и… Возле самых дверей стояла его машина. Я посмотрела на часы: ровно без четверти шесть (5.46, если быть совсем точной). Я удивилась: прекрасно изучив его привычки, я знала, что он никогда не оставляет на ночь машину возле дверей парадной. Где-то неподалёку (кажется, в одном из соседних домов) находился гараж. Он всегда оставлял машину в гараже, даже если собирался куда-то рано утром.
Я медленно обошла вокруг машины. Стекла были тонированы, и было невозможно заглянуть внутрь. Кроме того, двери параднойбыли с кодом, а я не знала его. Первое серьёзное препятствие, с которым столкнулась. Как полный придурок, я застыла перед входом. Что делать? Не уходить же обратно, если решила согласиться? Можно подумать, согласие далось мне легко… Я осмотрелась. Вход в квартиру был через парадное, которое выходила прямо наулицу. Рядом с парадным был подъезд дома, ведущий во двор. Одна створка двери ворот подъезда была приоткрыта.
Я зашла туда и прикрыла створку ворот за собой. Теперь я могла прекрасно видеть всёчто происходит на улице, кто входит и выходит из парадной, оставаясь, незамеченной. Сквозь чугунный орнамент решётки смотреть было легко. Я оглянулась: мне повезло. В пустынном дворе не было никого, даже дворника. Я не знала, чего именно жду. Нотак как необходимо было найти логическое объяснений происходящему, я сказала себе, что, как только кто-топриблизиться к парадной, вслед за этим человеком войду и я. В тот день было воскресенье, и я не спешила на работу.
Ждать пришлось недолго. Из моего укрытия было прекрасно видно, как распахнулись двери парадной… показался мой бывший любовник под ручку с долговязой девицей лет двадцати, с длинными крашеными патлами под яркую блондинку. Девица была в мини-юбке, на высоченных каблуках, похожих на ходули (ровно на голову выше, чем он) и во всей её долговязой худой фигуре было что-то кобылье. Она пыталась улыбаться, распахивая ряд зубов, и так, с раскрытым ртом, точно была похожа на глупую молодую кобылу. Не блистала красотой. Мне она показалась просто противной. Оба направлялись к машине. Он галантно поддерживал рукой её уродливые худые бедра.
– Сейчас я отвезу тебя домой… – по его ленивому тону было понятно, что от лошадиной девицы он уже получил всё, что можно.
– Котик, значит, ты мне обещаешь?
Котик! Я хмыкнула.
– Конечно, детка! Эта дура моя знакомая и сделает всё, что угодно.
– А ты уверен, что она сможет устроить меня именно в это модельное агентство? Там хорошо платят, поэтому туда так трудно попасть.
– Конечно! Я же тебе сказал: эта дура моя приятельница. Она совладелица туристического агентства «Магнолия», а их контора работает именно с этим модельным агентством. Она влюблена в меня по уши, мозгов не имеет, и, кроме того, сделает ради меня всё, что угодно, стоит её только пальцем поманить. Так что место на обложке их проспекта тебе обеспечено!
– Здорово! А она молодая?
– Двадцать восемьили двадцать девять, точно не помню. Но она замужем. Она в своей фирме крутая шишка!
– Котик, а ты меня не обманываешь?
– Светочка, детка, ну ты же самая умная из всех моих женщин! Подумай, зачем мне тебя обманывать?
Кобыла по имени Светочка довольно заржала. Оба уселись в машину. Взревел мотор. Дурочка из туристического агентства «Магнолия» была я. Дура, замужем, двадцать девять, которая ради него сделает всё, что угодно.
Машина скрылась за поворотом. Он знал. Знал, что приду или позвоню – сегодня, завтра, рано или поздно. Знал, что сделаю ради него всё. Абсолютно всё. Влюблённая дурочка без капли мозгов, крупная шишка в туристическом агентстве «Магнолия». Мне хотелось плакать, но у меня не было слез. Потом на место первому всплеску отчаяния пришло что-то вроде ярости. Ну хорошо, я ему покажу! Я ему сделаю, он меня надолго запомнит! Значит, сначалауслуга с Гароевым. А потом он собирался просить меня устроить в агентство эту лошадиную дрянь! Устроить свою любовницу по блату дорогой проституткой! Если бя могла, то эту дуру стоило пожалеть! Наверняка, отправляясь в постель с ним, она была уверенна, что попадёт не на панель, а на обложку престижного дорогого журнала!