Сохранить фотографии в её папке, загрузив туда же её любимую музыку. Так называемый «женский рок», хотя лучше он, чем завывания современной отечественной эстрады. Первая же песня взрывается в голове непривычно чувственным голосом.
«Ты заставляешь меня желать смерти,
Я никогда не буду достаточно хорошей для тебя,
Ты заставляешь меня желать смерти,
И всё, что ты любишь, сгорит на свету.
Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза,
Я начинаю желать смерти».
© «The Pretty Reckless» — «You Make Me Wanna Die»
Я никогда не верил в Судьбу, Принцесса, всегда считал, что только человек своими действиями определяет свое место в жизни… Но что это, если не Судьба?
— Кооооость… Ну, Кооооость…
Засмеялся, почувствовав, как обхватили тонкие ручки за талию.
— Мелкая, свали. Я опоздаю из-за тебя.
— Ну, и что! — Я мог поклясться, что она надула губки. — А я боюсь, что ты опоздаешь на мой День Рождения!
Развернулся к ней и приподнял в воздух, охнув, когда она намеренно, но несильно, въехала ногой мне по колену. Зашептал в ухо, вдыхая в себя запах детского шампуня и фруктовых конфет.
— Тааааань, я ненадолго и обязательно успею к твоей днюхе. Я всего на пару дней. Я не могу отменить сборы.
— Но обещай, что ты обязательно приедешь в выходные? — карие глазки сузились, а мне в нос уткнулся маленький пальчик.
— Да, обещаю, обещаю. Довольна?
Спустил её на пол, с улыбкой глядя, как она поскакала прочь.
Я вернулся, как и обещал, в её День Рождения. С огромным медведем больше ее роста. Вернулся, чтобы стать тем, кто закроет её глаза навечно.
Когда увидел выключенный свет в окнах, решил, что маленькая чертовка уговорила родителей устроить мне сюрприз… или же наказать меня. Я опоздал на два часа. Открыл ключом дверь и закричал во все горло: — Танька — заразка моя маленькая, с Днём Рождения!
Вначале я даже не понял, что за тишина окутала дом.
— Народ, харэ притворяться! Тааань, смотри, что принёс тебе! Отдам за поцелуй!
Щёлкнул выключателем, но свет не включился. Понятно, вылетели пробки.
— Тань, десять поцелуев. Забирай, пока я добрый.
Включил фонарь на телефоне и проследовал по направлению к кухне.
Это было похоже на оглушительный выстрел среди полной тишины. Тихий долгий стон, от которого внутри перевернулось всё. А потом словно в фильме ужасов — следы крови, теперь отчетливо видневшиеся на полу, раскиданные диванные подушки и опрокинутые кресла.
Сорвался на бег и остановился как вкопанный, чтобы заорать, чтобы разорвать криком могильную тишину, обрушившуюся на мой дом.
Вскочил в холодном поту, опрокидывая на пол стоящую на стуле пепельницу.
Снова этот сон. Впрочем, я настолько привык к нему, что для меня провести хотя бы одну ночь без встречи с прошлым стало бы большим сюрпризом, чем наоборот.
Кто-то считает, что в кошмарах обязательно должны присутствовать привидения и чудовища, в моём же кошмаре были лишь люди. Близкие и любимые. Только мёртвые. Каждую ночь одно и то же: возвращение домой и зверски вырезанная семья. Моя семья. Гнетущая тишина и чувство ужаса, от которого подкашиваются ноги. А потом и самое страшное — именинница с праздничным колпаком, истекающая кровью и хрипящая моё имя. Мне казалось, что она превратилась в сплошной фонтан крови — десять ножевых ранений по всей поверхности тела. Потом она постоянно будет приходить ко мне именно такая: маленькая девочка в кровавой одежде и со съехавшим на бок бумажным колпаком.
Её не удалось спасти. Грёбаная «скорая» ехала так долго, что Таня не дождалась — закрыла глаза за несколько секунд до того, как послышались крики полицейских и врачей.
Меня никто не слышал. Хотя я не могу с точностью сказать, что я что-то говорил. Я просто смотрел на свою мертвую сестренку и понимал, что они опоздали. Я слышал словно издалека веселый тон доктора «скорой», говорившего о том, что здесь ему нечего делать, и чувствовал, как просыпается желание наброситься на него и сжать ладонями горло.
Они обвинят во всём меня. В том, что я убил свою собственную семью и направят меня в психушку, а через три года, после того, как местный врач подпишет необходимые документы — на зону на двенадцать лет. Эти грёбаные ублюдки назовут зверское убийство моей семьи сухим термином «преступление», привязав к определенным статьям Уголовного Кодекса.
Их лживые свидетели и эксперты будут говорить о том, что у меня неожиданно сорвало крышу, но это, конечно, не смягчает особой жестокости, с которой было совершено «преступление». Однако, мне однозначно необходимо принудительное лечение. Сосед будет утверждать, что в последнее время мое поведение было «необычайно раздражительным», и вообще, я агрессивный тип, склонный к насилию.