Джоанна, забыв про боль, отстегнула ремень, просунула голову под его руку и уткнулась лицом ему в грудь. Она вдохнула носом воздух, надеясь почувствовать знакомый свежий запах мыла, но от Алистера пахло только потом и самолетом. Она стала дышать ртом.
— Эй, ну что ты… — тихонько проговорила Джоанна. — Я тебя не брошу. Прости меня. Не брошу. Я обещаю. Обещаю. Я всегда буду с тобой. Всегда.
План действий
Ее груди были как каменные горы, как два вулкана, внутри которых клокотала горячая жидкость. Джоанна потрогала левую грудь через футболку. Даже через ткань руку обдало жаром. Прошло, наверное, часов семь с тех пор, как… Ей не понравилось, к чему ведет это предложение. Она вовремя оборвала мысль: часов семь с тех пор. Просто с тех пор.
Отныне, вдруг поняла Джоанна, почти все мысли придется прерывать и переформулировать.
Она знала, на что идет, оставаясь с Алистером. Он принял решение, она его поддержала, и ее присутствие необходимо для реализации плана. Они продумают детали, когда доберутся до коттеджа. А пока нужно сохранять спокойствие — и просто ехать вперед.
Небо было темным от смога, густого, как в Лондоне, и еще больше густеющего по мере приближения к Гилонгу.
Джоанна оттянула ворот футболки и заглянула в лифчик: соски увеличились втрое, но не подтекали. Если бы сейчас раздался знакомый звук, молоко хлынуло бы фонтаном. Но этого звука больше не будет, никогда — и что же станет с ее грудями? Наверное, они продолжат расти, причиняя ей боль, до тех пор пока не взорвутся. Джоанне не хотелось бы умереть таким вот образом. Лучше бы все-таки там, на насыпи, с пакетом из дьюти-фри на голове.
Впрочем, можно умереть и прямо сейчас. Они оба не пристегнуты, а Ной все равно уже мертв. Впереди показался знак аэропорта Авалон на массивных железных опорах. Алистер гнал сто тридцать в час. Всего-то и нужно — ухватиться за руль и в нужный момент резко вывернуть его в сторону. Через пять секунд, через четыре, три…
Нет, он не разрешил ей об этом думать, Джоанна ему обещала.
— Мне нужно сцедить молоко, — сказала она.
Костяшки пальцев Алистера уже не белели — после того как Джоанна сказала, что не оставит его, после того как «факты» с третьего по десятый стали не более чем выдумкой.
— Сможешь двадцать минут потерпеть?
Алистер воспринимал здесь время по-австралийски: двадцать минут в этой стране означало не меньше сорока. Но — ладно, она подождет.
Би-и-ип! Би-и-ип!
Мобильный Алистера напугал Джоанну — она подпрыгнула, и, когда приземлилась обратно в кресло, груди-камни едва не отделились от тела:
— Ай!
Он посмотрел на экран.
— Связь наладилась. Пять пропущенных звонков… Мама.
Элизабет была дома и ждала, когда они позвонят. Она тщательно готовилась к их приезду — приводила в порядок сад и переставляла мебель в доме. Ее единственный ребенок! А с ним — любовь всей его жизни! («Алистер, ну конечно, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть!») И ее единственный внук! Она зачеркивала дни в календаре, который сын прислал ей на Рождество, через три недели после рождения Ноя. На каждый месяц приходилось по одной фотографии внука. Сейчас было время февральской картинки — на ней Ной лежал в коляске у входа в их эдинбургскую квартиру, укутанный в голубое одеяльце с кроликами — то, что ему прислала Элизабет.
— Надо ей перезвонить, — сказал Алистер.
— Только не за рулем! — Джоанна и так бы никогда ему не позволила звонить за рулем, а уж сейчас тем более. Что, если полиция заметит? С другой стороны, если он остановится, чтобы позвонить, Джоанна может не удержаться и оглянуться на заднее сиденье.
— Сбавь скорость и пристегнись, я сама позвоню, — сказала она и протянула руку, чтобы взять у него телефон.
Прежде чем отдать Джоанне трубку, Алистер ее проинструктировал, и это было очень кстати, потому что его последний совет («Притворись, что связь теряется, если не будешь знать, что отвечать») пригодился практически сразу.
— Элизабет, это Джоанна.
Она изо всех сил старалась придать голосу энтузиазма, но на восклицательный знак в конце фразы ее все-таки не хватило.
— Только что проехали Авалон, — сказала она.
Джоанна отодвинула трубку подальше от уха, чтобы приглушить возбужденный и оттого слишком громкий голос Элизабет.
— Ой, вы мои милые! — кричала та. — Уже так близко! Даже не верится! Пойду ставить чайник. Вы хорошо долетели? Как Ной?
Джоанна снова прижала телефон к уху и воспользовалась советом Алистера.