Выбор имени принадлежит настоятелю (настоятельнице) или совершителю пострига, однако совсем не случаен, и все знают: указание приходит с небес как знак избирательного сродства со святым, чье принимаешь имя, покровительства именно этого святого и подражания именно ему [474]. Мать И., помнится, опечалилась, вызнав от игуменской келейницы планируемое ей совсем, по ее мнению, мирское имя, и вот, настоятельницу разбудила среди ночи неодолимая мысль назвать ее совершенно иначе.
Постриг не является таинством; признать это трудно : «что чувствовал я, не поддается описанию… ночь по пострижении провел в храме в неописуемом восторге и восхищении… в душе словно музыка небесная играла… что-то нежное-нежное, бесконечно ласковое, теплое, необъятно любвеобильное касалось ее, и душа замирала, истаивала, утопала в объятиях Отца Небесного…» [475].
Не обладая той же способностью облекать эмоции в слова, любой, вероятно, согласится с ними и сказанным в заключение: «я спокойно, без всякого трепета и волнения, пошел бы на смерть, на казнь… так отрешен был я в это время от тела!» [476]. Такие переживания несомненно порождаются Божией близостью, это дар Его благодати, укрепляющей душу великой силой.
Чин пострига невыразимо прекрасен; белая власяница, непокровенная глава, носки вместо обуви символизируют наготу нищего, заслоняемую мантиями сопровождающих, предидущих два два … свечи в руках… тихое пение – и какие слова! «объятия Отча отверзти ми потщися…»; медленное движение от западных дверей к солее, прерываемое тремя падениями ниц; в некоторых монастырях не идут, а ползут, троекратно замирая простершись крестом, лицом в пол … и, наконец, царственное уверение с амвона: «Бог милосердый, яко Отец чадолюбивый, зря твое смирение и истинное покаяние, чадо, яко блудного сына приемлет тя кающегося…».
Современное сознание с трудом вмещает величественную простоту вопросоответов, церковнославянскую языковую конструкцию – кальку греческого Genetivus Absolutus: ей, Богу содействующу; постриженики, волнуясь, перевирают, путают их, особенно женщины: растрогавшись, плачут, боятся ошибиться, пугаются бросаемых ножниц – но в результате ощущение собственного недостоинства и даже ничтожества достигается вполне; что же касается смысла, он понимается много, много позже, и долго – всей последующей жизнью.
Чин монашеского пострига насыщен армейской терминологией: монах подобен воину, идущему на брань [477]; мантия именуетсяброня правды, клобук – шлем спасения, четки – меч духовный, крест – щит веры от стрел лукавого: «брат наш… оболкся есть во вся оружия Божия, во еже мощи ему победити всю силу и брани начал и властей и миродержителей тьмы века сего, духов злобы поднебесной» [478]. Все термины заимствованы из шестой главы послания апостола Павла к ефесянам, соответствующий отрывок из которого и читается в Последовании малого образа, еже есть мантия.
Образы, ассоциированные с воинским служением, с самого начала глубоко укоренились в лексиконе Церкви: к церковным Таинствам в раннехристианском обиходе применялось латинское слово sacramentum (солдатская присяга); язычников ранние христиане называли pagani – заимствовав у римских солдат словечко, предназначенное для штатских, способных дезертировать в минуту опасности. Предательство Иуды приравнивалось к воинской измене, а понятия «верующий» и «верный» обозначались одним и тем же словом, и по-латыни (fidelis), и на греческом (pist)oq) [479]. «Благоугождайте Тому, для Кого воинствуете вы, от Кого и получаете содержание. Пусть никто из вас не будет перебежчиком. Крещение пусть остается с вами, как щит, вера как шлем, любовь как копье, терпение как полное вооружение…» [480].
Различные украшения иереев и иерархов, даруемые римскими императорами по подобию степеней военачальников, также знаменовали непрестающую битву с врагом. Понятие militem Christi – воин Христов – стало навеки званием всякого подвижника, истинного христианина, а монашество и вовсе именуют церковным войском, гвардией духовенства, авангардом Христова воинства;братия не случайно всё чаще склоняют как собирательное, по типу гвардии, хоть и звучит неуклюже: «братия пошла на молебен». В церковнославянском более принят вариант множественного числа, например в «Требнике монашеском»: братия вси исходят в притвор… братиям же рекшим… братия поют…
475
О постриге. Письмо 1908 года. Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского). СПб, 2002, с. 72.