Сегодня, когда повсюду доминирует физиология, сложилось мнение, что семь раз отмерить мало: надо попутешествовать по монастырям, изучить условия, разузнать про климат, устав, трапезу, взвесить свои силы. При этом рекомендуют{48} обратить пристальное внимание на ряд вопросов, в частности:
– имеется ли духовник (предпочтительно монах), способный к полезному назиданию;
– имеются ли насельники, служащие примером благочестивой жизни;
– соответствуют ли взгляды игумена (игумении), духовника и братии учению святых отцов (затруднительно вообразить, каким путем приезжий паломник станет испытывать взгляды настоятеля);
– предоставляет ли монастырь время и возможность молиться и читать творения святых отцов;
– разумны ли порядки в монастыре: нет ли излишней строгости или, наоборот, излишней свободы для насельников;
– не обременяет ли монастырь насельников непосильным множеством хозяйственных и экономических хлопот;
– проявляют ли в монастыре должную заботу о здоровье насельников.
Ищущий обитель со списком подобных требований обретет покой разве в элитном санатории, правда, за большие деньги и без примеров благочестивой жизни; кроме тенденции спасаться с комфортом интересна мысль насчет настоятелей монастырей, «обязанных предоставить» полноценное питание, комфорт, беструдное житьё, а плюс к тому безупречную святоотеческую духовность. Еще преподобный Феодор Студит говорил на эту тему: сами ничего не принесли в обитель, а подай то и то… Бывало, конечно, в XIX веке, богатые вдовы-генеральши ладили собственные общинки, а синодальные чиновники проверяли, наличествует материальное обеспечение или имеет место каприз замолившейся барыни; а нынешние настоятели (настоятельницы), брошенные на руины за послушание, жалованье получают или кому-нибудь должны больше, чем насельники?
Между тем некоторые всерьез усваивают подобные рекомендации и с порога занимают позицию делающего великое одолжение, словно редкостный специалист перед работодателем; постоянно недомогая, они носят хвори как знак отличия, не способны к труду: ничего не умеют и не хотят; не могут рано вставать, настаивают на особом питании: «врачи сказали забыть о постах»; подчиняются только своему духовнику, которого регулярно посещают, неделями отсутствуя в монастыре, а святых отцов штудируют преимущественно лёжа в постели, записывая подходящие выдержки прямо на обоях, которые недавно в поте лица клеили другие сестры.
У нас в большой моде стенания о заведомой неосуществимости монашества в нынешнем мире; притом нет чтоб сказать я не могу; утверждают: нашему времени не дано, получается, обделили нас по причинам историческим, нам не известным и от нас не зависящим. Архимандрит Софроний, автор «Старца Силуана», считал такие сетования ересью: «Христос всегда один и тот же, и благодать неизменно подается взыскующим ее»{49}.
Но и значительно раньше утверждал святой Максим Исповедник: имеющий истинную веру во Христа имеет в себе сокращенно все дары Божии; некоторые не знают об этом по нерадению об исполнении заповедей и думают, что не могут иметь даров Духа Святого. Вот в чем беда: мы не проявляем деятельной любви, которая показала бы божественные в нас сокровища, и потому справедливо почитаем себя чуждыми даров Божиих, то есть остаемся без плода по безделью нашему{50}.
Мы не проявляем деятельной любви, которая показала бы божественные в нас сокровища, и потому справедливо почитаем себя чуждыми даров Божиих, то есть остаемся без плода по безделью нашему.
В самом деле, разве мы испытывали день за днем такие средства, как бдение, пощение и на земле легание? разве подвизались до крови? разве свершили свой подвиг самоотречения? разве хотя бы просили с верою?{51} разве любили и жаждали Бога больше жизни? разве поверили, что удаление от мира дарует прибежище у Христа?{52} Как бы хорошо вместо жалоб на худые времена признать собственную нашу глубочайшую, универсальную испорченность, которая и порождает всяческую немощь; тогда получаем шанс ну хоть на жалость Божию – за честность, по Лествичнику: кто слаб телом, тот да шествует путем смирения.
Не озирайтесь вспять!
48
После раздумий вышло решение не называть авторов, высказывания которых побуждают к полемике, чтобы не переходить на личности и не умножать бесконечные ожесточенные споры, и без того преизбыточествующие в церковном мире. Но как здесь, так и далее цитируемые высказывания приводятся в точности.
49
Лет тридцать назад имели хождение устные повествования о героических личностях, в советское время возжелавших пустынножительства и безмолвия. Они нелегально селились на Кавказе, в труднодоступных горах; обходились ничтожными средствами: одному бывшему ученому-физику родители посылали 20 рублей в месяц, это рублей, наверное, 500–600 на теперешние деньги. Кое-что, если удавалось, выращивали; ютились в самодельных хижинах, даже в дупле дерева, как древние. Беззащитные перед стихиями, местными разбойниками и гонением атеистической власти, они уповали единственно на помощь Божию и нередко удостоивались чудес: рассказывали, например, о молодой инокине, к которой приходили звери, чтобы согреть в холодные ночи, и приползали змеи, чтобы согреться ее теплом. Эти подвижники поразительно быстро получали благодать
50
Прп. Максим Исповедник. Четвертая сотница о любви. Добротолюбие. Указ. изд. Т. 3. С. 223.