— Хотел бы я вам помочь. — Сочинитель ужасов мысленно улыбнулся.
— Кроме ваших гостей, к вам вчера никто не наведывался?
Он покачал головой.
— Никто.
— Может быть, доставляли товары, приходили чинить камин или что-нибудь в этом роде?
— Нет, никого не было. Они вчера поздно приехали, капитан. И я никому не рассказывал. Когда я ходил осматривать поля для гольфа, я говорил людям, что жду гостей и что они захотят поиграть, но не уточнял, кто ко мне приедет. Незачем было.
— Значит, с этим понятно. — Капитан Барлоу с мрачной миной встал. — Они сами рассказали. Отец уже назвал три имени, и они продолжают вспоминать. Может быть, они еще кого-то посвящали в свои планы. Он признается. Его жена…
— Никому не рассказывала?
— В том-то и дело. Рассказывала. И многим. Она говорит, что не может всех вспомнить. Она лжет, не хочет, чтобы ее друзей беспокоили. Но, черт возьми, их придется побеспокоить. Сложность, вернее, одна из сложностей в том, что все они живут в другом штате. Я не могу сам с ними поговорить, но как бы мне этого хотелось! Я бы хотел хорошенько присмотреться к каждому из них. Увидеть, как будут меняться их лица, когда они услышат кое-какие вопросы.
Он сделал глубокий вдох, выпятив мощную грудь, и выдохнул.
— Но то, что мы имеем дело с чужаком, это хорошо. Кто-то из местных мог увидеть его и обратить внимание. Он мог — повторяю, мог — быть на машине с номерами другого штата.
— Он мог взять машину напрокат в аэропорту, — предположил сочинитель ужасов.
— Да, мог. И я молю Бога, чтобы он это сделал. Тогда он, считай, в наших руках. Но у его машины изношенные покрышки, а в прокате машин такое редко встречается.
— Понятно.
— Если он брал машину напрокат, в агентстве заметят следы крови. У девочки шла кровь, когда он выносил ее из спальни.
— Не знал этого.
— Немного, но следы есть. В коридоре и на черной лестнице. Плохо то, что, если он сюда прилетел и планирует лететь обратно, он не сможет забрать ее с собой. Он убьет ее. Может быть, уже убил.
Капитан Барлоу ушел, Дэн с Черити переехали в мотель, и день закончился тихим триумфом. Снова появились эксперты-криминалисты, сделали еще несколько фотографий и взяли дополнительные образцы крови. Сочинитель ужасов им вопросов не задавал, а они ничего не говорили.
На следующее утро он съездил в город и зашел в несколько магазинов. Насколько он мог судить, слежки за ним не было. Ближе к вечеру он достал бинокль, который купил несколько лет назад для наблюдения за птицами, и осмотрел окрестные леса и поля. Не увидел никого.
На рассвете снова их осмотрел, уделяя особое внимание тем местам, которые, как ему казалось, мог пропустить в прошлый раз. Выбрав яблоко из вчерашних покупок, он прошел по еще мокрой от росы траве к колодцу и бросил его в черный провал.
Он надеялся, что она станет благодарить его и молить выпустить, но, если она что-то и сказала, голос ее был слишком тих, чтобы разобрать слова, хотя ему показалось, что из колодца донесся какой-то тихий звук, похожий на гудение. Шагая обратно к дому, он решил, что это, вероятно, было эхо ветра.
Остаток дня он провел за обустройством ее подвала.
В ту ночь он прекрасно спал и проснулся посвежевший за двадцать минут до того, как его разбудило бы радио. Купленная два дня назад веревка толщиной в три восьмых дюйма ждала его на кухне. Сразу после завтрака он завязал на ней узлы, на каждый фут по узлу.
Обмотав себя ею вокруг талии и крепко завязав, он обнаружил пятна крови на спине своей куртки. Сначала он решил ее сжечь, но костер в это время года мог показаться подозрительным. Если надолго замочить куртку в насыщенном отбеливателе, это решит проблему. Если не окончательно, то по крайней мере на первое время. Выправленная из брюк рубашка скрыла веревку, правда, не полностью.
Подойдя к колодцу, он привязал веревку к ветке дерева и негромко позвал.
Ответа не последовало.
Чуть более громкое «Киара» также осталось без ответа. Еще спит, решил сочинитель ужасов. Спит или без сознания. Бросив в колодец свободный конец веревки, он начал спуск.
Он рассчитывал, что веревка будет длиннее глубины колодца как минимум на три фута, но через какое-то время почувствовал, что ноги не находят веревки под ним… Как и дна.
Свет фонарика обнаружил его в восьми дюймах под подошвами. Он спустился на руках еще на один узел, почти последний, и его ноги прикоснулись к грязи.
Он отпустил веревку.
Он предвидел, что провалится в грязь, однако рассчитывал, что подошвы погрузятся в полужидкую слякоть дюйма на три-четыре, не больше, но ноги оказались почти по колено в грязи. Удержаться на ногах оказалось не так-то просто. Ему пришлось схватиться рукой за каменную стенку колодца.