Мария почувствовала себя глупо. Что делать – развернуться и уйти? Попробовать еще раз? Пока она терзалась сомнениями, старик вдруг «ожил»: повернул голову и уставился на девушку. Глаза у него были воспаленные, обведенные красными полукружьями. Кожа мешком свисала с шеи, как у индюка.
Девушка неуверенно улыбнулась.
Старик промычал что-то нечленораздельное.
– Простите, я не…
Старик встал со своей скамеечки и замахал руками, продолжая мычать. Рот его приоткрылся, лицо пошло уродливыми багровыми пятнами.
«Он, наверное, сумасшедший!» – смятенно подумала Мария, отступая назад.
Старик стоял на месте, не делая попытки приблизиться, все так же клокоча и всплескивая руками. Кажется, он пытался показать на что-то.
– Простите, – опять проговорила Мария, пятясь в глубь сада. – Я не хотела вас беспо-коить!
– Не бойся, милая! – раздалось за спиной, и она едва не завопила от неожиданности. – Ох, я тебя, кажется еще сильнее напугала.
Мария обернулась и лицом к лицу столкнулась с Сарой.
– Я так и думала, что ты по саду гуляешь. Это всего лишь Александр. Он немой. Не нужно бояться, он безобидный.
Тем временем Александр, будто выключившись, как игрушка, у которой кончился завод, снова уселся на свой стул, позабыв про Марию. Не обращая на женщин в соседнем саду никакого внимания, он опять погрузился в оцепенение.
Сердце Марии бешено колотилось. Она и сама не могла понять, почему несчастный немой старик нагнал на нее такого страху.
– Идем, милая. Ужин скоро будет готов.
Сара обняла девушку за плечи и увела в дом.
Глава третья
Ужин был великолепен. Сара прекрасно готовила, она была отличной хозяйкой. Рядом с такой женщиной виделся муж, дети, внуки, но второй раз спрашивать, почему она живет в одиночестве, Мария не решилась.
На столе поочередно появились чорба из ягненка, которую в семье Марии ели только по праздникам, жареная свинина с острым соусом, фаршированные помидоры. А какой был айвар! Никогда Мария не пробовала подобного и не уставала нахваливать кулинарное мастерство Сары.
В самом конце трапезы радушная хозяйка выставила на стол бурек с сыром, и Мария, уверенная, что в нее не влезет больше ни крошки, съела большой кусок.
– Мне так здесь нравится, – призналась она. – С удовольствием пожила бы у вас!
– Кто знает, может, и поживешь, – ответила Сара, и в ее словах Марии почудилась не то скрытая усмешка, не то затаенная грусть. – Рада, что тебе хорошо в моем доме. Гостей я люблю, только вот они у меня нечасто бывают.
Мария поймала себя на мысли, что Сара здесь, в Полье Купине, была совсем другой, не такой, какой она встретила ее в Куршумлии.
Сара расправила плечи, будто бы помолодела, и переоделась из толстой кофты в легкие брюки и шелковую блузку. Платок снова был на голове, но теперь Сара повязала его иначе – не по-старушечьи, надвинув на лоб и затянув узлом под подбородком, – а на манер тюрбана, и это выглядело элегантно.
Теперь эта женщина уже не выглядела такой беспомощной, старой, потерянной и нуждающейся в помощи, как в момент их встречи. Мария подумала: будь тогда Сара такой, как сейчас, ей бы, возможно, даже не пришло в голову предложить подвезти ее.
«Может, отправляясь в город за покупками, она нарочно старается произвести такое впечатление?» – подумалось девушке. Но даже если и так, Мария в любом случае не внакладе.
– В какое время мы сможем завтра отправиться в Плачущий лес? – спросила она.
– Встанем, позавтракаем и пойдем. Я встаю не позже семи. Во сколько тебя разбудить?
– Как сама проснетесь, так и меня будите. Мне ведь еще в Белград ехать. Лучше пораньше все сделать.
– Конечно, ты права. Ни к чему откладывать.
Они вдвоем убирали со стола и мыли посуду – Сара отказывалась от помощи, но Мария настояла.
– Если хочешь, можешь посмотреть телевизор в гостиной, – предложила Сара. Мария отказалась:
– Я бы лучше прошлась, окрестности посмотрела.
– Ты их и завтра увидишь. Да и на что в деревне смотреть? Люди, дома. Давай лучше попьем кофе на веранде. Или сок.
Вроде бы мягко сказала, с улыбкой, но Марии почудилось, что это не просто замечание или мысли вслух, а настоятельная рекомендация. Немного удивившись про себя, она не стала возражать.
Они просидели на веранде до темноты. В основном молчали, перекидываясь лишь дежурными фразами, но никакой неловкости Мария не испытывала. Общество этой женщины было ей на редкость приятно.
Когда дневная жара спала, сразу стало прохладно, как это обычно и бывает в горах. Было тихо, лишь время от времени раздавались голоса, кукарекали петухи, еще не отправившиеся в курятник, где-то мычала корова. Словом, деревенская идиллия. Мария думала: смогла бы она навсегда остаться в подобном месте, вдали от суеты и бешеного ритма большого города? В эту минуту ей казалось, что смогла бы, но, может статься, то было лишь влияние момента.