Деньжат было много. И Михеевы не скряжничали. Но через пару деньков дары крымских садов основательно поднадоели и не состоявшиеся вегетарианцы снова вернулись к мясным и рыбным яствам. (И здесь они заботясь о собственном здоровье и экономя «золотое» времечко нашли личного поставщика, который хотя и брал чуть дороже, чем на рынке, но гарантировал качество и свежесть.)
Конечно же и от фруктов Вера и Михаил полностью не отказались. Просто часть их заменили взброженным виноградным соком. (Как прекрасно солнце в бокале! Но не в тех «бокалах» и не тот «Солнцедар», который когда-то наши сограждане дружно распивали по подворотням.)
Но осень есть осень. И дожди докатились и до Крыма.
И уныло стало на душе и отправились тогда детективы Михеевы на поиски дневников Светланы Хоменко.
Мать покойной Елизавета Григорьевна вместе с оставшейся в живых дочерью Марией и зятем Андреем проживали в частном доме. И представьте себе, всего-то в двух кварталах от дома дяди Вани, но на соседней улице.
Но особнячок у Хоменко был на несколько порядков ниже; какая-то халупка сарайного вида.
- Да Светочка вела дневники, - подтвердила Елизавета Григорьевна, - но вы их от меня не получите! Ни за какие деньги!
- Мы за них Вас отблагодарим, как вы того захотите. И не обязательно деньгами, если вы того не желаете, - не обращая внимания, как ему тогда показалось, на словесный туман сразу же постарался Михаил перевести разговор в деловое русло.
Вере же такая бестактность мужа не понравилась и она незаметно от хозяйки укоризненно покачала головой.
- Деньги мне не нужны, - гордо и решительно отбросила
Елизавета Григорьевна саму мысль о материальном вознаграждении, но слова Михаила неожиданно дали всходы.
- Дневники дочери мне очень и очень дороги! Ведь в этих записях сама Светочка ... Пускай и порой слегка наивная ... Да и многое там личное и сокровенное ...
Вера пыталась было что-то сказать, но Елизавета Григорьевна остановила ее предостерегающим взмахом руки:
- Я ведь не слепая и вижу, что вы люди порядочные. И может я поступаю не честно по отношению к вам, но , поверьте мне на слово, у меня просто нет другого выхода, - женщина сделала паузу и по нервному движению кадыка было видно, что роль «вымогательницы» ей и самой явно претит.
«Видно у матери Светланы есть весомые причины, чтобы говорить с нами с позиции силы», - подумала все подмечающая Вера и не ошиблась.
- Вы не можете эти записи купить, но вы их можете отработать ...
- Как? - в один голос воскликнула чета Михеевых.
- Вот мои условия! - продолжила хозяйка зарядившись новой порцией решительности. - У меня в Москве кавказцы за пропажу товара держат в заложниках дочь с зятем. Как мне Маша через соседку передавала, им, чтобы пропажу отработать, года два на хачика придется горбатиться.
В комнате повисло молчание. Тягостное молчание.
- Так вы согласны? - первой нарушила его хозяйка и ее голос прозвучал просяще-молитвенно.
Михаил вопросительно взглянул на Веру. (Естественно, как на напарника, а ни как на жену-повелительницу).
- Конечно же, Елизавета Григорьевна, мы поможем вашей дочери с зятем, - заверила хозяйка «шеи» семьи Михеевых. - Тогда возьмите Светочкины дневники, - плача от радости и чувствуя некую неловкость расщедрилась святая душа. - Зачем они нам в пути?! Нам ведь в Москву ехать, стараясь не обидеть женщину дипломатично отказался Михаил от предоплаты.
- А можно мы у вас до возвращения из Москвы во дворе свою машину оставим? - вставила свое слово и Веруня.
- Зачем во дворе?! У нас ведь и гараж имеется, обрадовалась хозяйка такому повороту дел. - У нас раньше «первая» модель «Жигулей» была ... Но после смерти мужа и дочери машину пришлось продать. За эти деньги сейчас и живу, тихо проговорила Елизавета Григорьевна и ее хорошее настроение вмиг улетучилось.
- Так мы едем в Москву поездом? - первым делом поинтересовался Михаил, когда они с Верой покинули хоменковское домовладение.
- А у тебя, что какие-то претензии к железной дороге? получил он вместо ответа вопрос на вопрос.
- Да пока нет. Просто хотелось Женечке и Сергею крымских гостинцев завезти ...
- Ах, ты воришка!! Это я-я первой придумала! набросилась с кулачками на мужа Вера и со словами: «Замучим плагиата!» Да с поцелуями: горячими и нежными повисла у мужа на шее.
Своя ноша не в тягость. И Михаил подхватил женушку на руки и завертел головой: где бы уединиться ...
…
В Белой Церкви сделали остановку. И попали, как говорится, с корабля на бал.
Сергей и Дарья, узнавши из телеграммы о их приезде, приурочили к этому дню свою помолвку.
Женечка, как врожденная «хохлушка», больше налегала на привезенные из Крыма копченное сало и осетровый балык. Правда, и многочисленные фрукты не обошла вниманием. Но огромнейший арбуз резать запретила, а катала его по комнате словно мяч. А вот большую гроздь янтарного с перепелиное яйцо ягодами чудесного столового крымского винограда лишь тронула рукой, но не сорвала ни ягодки.
«Она что, что-то помнит!?» - забеспокоившись, взглядом поинтересовалась Вера у будущей четы.
- Нет - нет, - понявши правильно немой вопрос заверил гостью Сергей - отец.
Но решили все же не рисковать. И пока Женечка с куском сала (порцией для взрослого дога) бегала кормить своего котенка, злополучный виноград дружно и без остатка пошел на закуску к крымским «сладким винам». Под тихое: «Горько!»
Цело вались обе пары.
На вокзале у поезда на Москву женщины плакали и обнимались как родные. А мужчины молча пожали друг другу руки и взглядами заверили: «Ты на меня всегда можешь рассчитывать.»
…
Истина стара как мир: похищенное или возвращают добровольно, или его «выбивают» больно.
Требуя у хачика документы Маши бывшей Хоменко, а теперь Чумаченко и ее мужа Андрея, Михаил лишь успел применить первый из трех методов дознания, которое он перенял у оперов присутствуя при допросе гражданина Мордасенко. (Тогда будущий юрист Михеев «из под ресниц» краем глаза «нечаянно» пару раз взглянул в сторону «кабинета» для допроса.) Но и этих минимальных усилий (конечно же не ума) оказалось достаточно. Хозяин ларьков в районе Замоскворечной линии метро стал вдруг покладистым до нельзя.
И кроме отобранных у своих рабочих их украинских загранпаспортов, «добровольно» присовокупил еще и шестьсот американских долларов за моральный и за попытку нанесения физического «ущерба».
Дело в том, что пышногрудая «по-хохляцки» Маша запала в душу любвеобильному кавказцу. Но она (мужа, естественно, никто бы и не спрашивал) оказалась против. И даже две огромные сумки с товаром, которые якобы «пропали», не бросили «холодную» «хохлушку» в объятия горячего (ну, очень горячего) хозяина торговых точек.
И хотя Михаил был не врач, но ради же «спасения» самого же хачика от будущих еще возможно и больших неприятностей, решил помочь бедолаге.
Когда деньги и документы новоявленных рабов двадцать первого века перекочевали в карман частного детектива и хачик, естественно, не подавая руки, вымученно, но облегченно улыбнулся на прощание, то Михаил все же не сдержался и «забывши обиду и ссору» «подал» тому, но не руку, а ногу и в ... пах. (И яйца хачика враз «протухли» и долго, ох, как долго не бу дут «жариться».)
- Зачем ты так?! - покорили женщины Михаила. (Все таки они народ сердобольный.)
- Говорить будем в поезде! А сейчас быстро-быстро на вокзал, - и Михаил поспешно усадил свою гоп-компанию в подвернувшееся такси.
- У хозяина в Москве большие связи, - шепотом сообщила напуганная до смерти Маша сидящей рядом Вере.
А та, в свою очередь, но уже на ушко передала полученную информацию своему мужу «главнокомандующему». Но тот на нее ни как не прореагировал.
Когда же вышли из такси на киевском вокзале, однако спросил у Маши: