- Да. Входите.
У дочери на двенадцатом этаже номер состоял из двух комнат. Сколько комнат имелось в этом номере, можно было только догадываться. Харроу провел его через фойе в большую гостиную. Прямо перед ним французские двери выходили на террасу. Двери по обе стороны вели в иные части апартаментов.
- Садитесь, - предложил Харроу. - Выпьете?
- Может быть, виски... И воды.
- Отлично.
Длинный диван в центре комнаты обшит белой кожей. Кофейный столик с мраморной столешницей, стоявший возле дивана, покрыт американскими журналами в ярких обложках, разложенными со вкусом веером так, чтобы можно было прочесть название каждого. Менло сел на диван, ощущая, как из подушек выходит воздух, и осмотрелся. Когда все его трудности будут преодолены, он тоже получит подобный номер.
Харроу принес виски и воду вместе с выпивкой для себя, сел на противоположном конце дивана.
- Моя дочь сообщила, что вы отобрали статуэтку у Виллиса.
- Если так можно выразиться, - улыбнулся Менло. - Фактически он никогда ею не обладал.
- В таком случае вы поразительный человек. Виллис не произвел на меня впечатления человека, у которого можно что-то отобрать. Хорошо. Но вы здесь не поэтому. Понимаете, однажды я уже заплатил за статуэтку. Не так ли?
- Я понимаю.
- Пятьдесят тысяч. У Виллиса эти деньги должны быть при себе. Вы хотите сказать, что вы их не получили?
- Нет, не получил. Может, недосмотрел.
- Бет сказала, что у вас имеются деньги. И немалые. Наличными.
- Совершенно из другого источника, уверяю вас.
Харроу от этого заверения отмахнулся.
- Суть в том, что я уже заплатил за эту чертову штуку. Мне не нравится сама мысль, что нужно платить дважды.
- Ваша дочь не объяснила мои условия?
- Нет, не объяснила.
Менло быстро изложил их. Безопасное место для его денег. Необходимые документы, позволяющие объяснить его присутствие где-либо, если возникнет такая необходимость.
- И последняя просьба. Один из моих зубов запломбирован, внутри пломбы находится небольшая капсула с ядом.
- Я не верю... Я...
- Да?
- Я не ве... За каким чертом?!
- На прошлой моей работе считалось, что при определенных обстоятельствах мне лучше самоликвидироваться. Я как-то не верю, что впредь это будет необходимо.
- Боже милостивый, приятель! Я.. Что происходит, когда вы едите?
- При нормальном движении челюсти, когда жуешь, капсула не может быть раздавлена. Мне бы хотелось, чтобы какой-нибудь стоматолог удалил эту капсулу. Если сможете найти для меня зубного врача, не задающего лишних вопросов, то буду вам благодарен. В высшей степени благодарен.
- Полагаю, это можно устроить, - ответил Харроу, кивая. - Я поговорю со своим личным зубным врачом. Он хороший человек. Я знаю его уже много лет.
- Отлично. А другие условия?
- Никаких сложностей. Сначала мы сделаем для вас документы, а потом пристроим деньги. Некоторую сумму вы, без сомнения, захотите инвестировать, вложить в какое-нибудь доходное дело. Затем вам понадобится счет для текущих расходов. Нет проблем.
- Очень хорошо.
- Но теперь я поставлю свои условия.
- Да?
Глаза Харроу внезапно засияли. Он наклонился вперед:
- Прежде чем идти дальше в наших делах, я хочу знать детали. Я хочу точно знать, как вам удалось заполучить статуэтку от Виллиса. И потом, какая, черт побери, у вас была работа, из-за которой вы вынуждены ходить с капсулой яда во тру?
- Понимаю, - улыбнулся Менло. Он совершенно позабыл необходимый факт о Ральфе Харроу. Этот человек был романтиком. Первое, что узнал о Харроу, когда услышал, как Паркер и Бет говорили о нем в Вашингтоне. В деловых вопросах Харроу был полным реалистом, но в остальном все же сохранял сильный налет романтизма. Ведь романтик, а не бизнесмен заплатил пятьдесят тысяч долларов за Плакальщика. - Я буду в, высшей степени счастлив рассказать вам все, - сказал Менло.
- Позвольте мне сначала налить вам еще.
- Большое спасибо.
Менло рассказал все, начиная с получения задания, кончая прибытием в Майами. При этом опустил в своем рассказе только интимные отношения с Бет Харроу и убийство старого полицейского. Он рассказал также о своей роли инспектора в Кластраве. Это заставило Харроу расспросить его о пятнадцатилетней службе, и карьере, и о последних этапах партизанской жизни во Вторую мировую войну. Прошел приблизительно час. Харроу все еще задавал вопросы, а Менло отвечал на них. Первого заворожила рассказываемая история, а второй, как и большинство людей, наслаждался вниманием слушателя.
Но в конце концов рассказ закончился. Харроу поблагодарил его за потраченное на рассказ время, заверив, что все, им просимое, будет выполнено.
- Теперь, мистер Менло... или мне следует называть вас инспектор Менло, а? По-моему, самое время взглянуть на Плакальщика. Статуэтку. Можете вы ее принести?
Менло ненадолго задумался, но у него не осталось никаких сомнений. Харроу можно доверять. Он допил виски и поднялся:
- Сейчас принесу.
- Благодарю вас. Я жду.
Менло спустился в свой номер, достал из чемодана Плакальщика. Завернул маленькую статуэтку в одно из банных полотенец, взятое из ванной комнаты, и отправился с ним к Харроу, зажав статуэтку под мышкой. Лифтер странно посмотрел на него, но промолчал.
Он снова постучал. И снова Харроу подошел к двери:
- Вы очень быстро обернулись. Это она?
- Да, она, - сказал Менло с поклоном. Харроу, взяв сверток, сразу же стал его разворачивать.
- Входите, - пригласил он. - Входите.
Он закрыл за Менло дверь, но продолжал стоять в фойе, разворачивая статуэтку.
Менло прошел мимо него в гостиную и увидел сидящего на диване Паркера с пистолетом в руке. Менло потрясенно глянул в лицо Паркера и действовал без колебаний. Он резко скривил челюсть вправо и сжал зуб с ампулой яда.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1
Там, в доме Кейпора, Менло был слишком возбужден, чтобы все продумать и проверить тела, ведь пистолет двадцать второго калибра не слишком мощное оружие... Надо было проверить, мертвы ли оба упавших.
Паркер очнулся в темноте. Он лежал на спине среди множества осколков. Неведомый огонь жег ему бок. Он пошевелился, и обломки загремели. Память окончательно вернулась к нему.
Они недооценили жирного ублюдка. Предполагали, что тот дождется, когда они покинут дом, а может быть, и того времени, когда покинут город. Но он переиграл их. Достал где-то дурацкий маленький пистолет. И вот исчез с деньгами и с Плакальщиком, а Паркер валялся на осколках разбитых статуэток с горящей раной в боку.
Он перекатился на правый бок, так как болело в левом, поджал под себя колени и стал в темноте шарить вокруг, пока не нащупал подставку. Опершись на нее, медленно, с трудом встал на ноги. Он чувствовал слабость и головокружение. Попытался сделать шаг вперед, что осложнялось валявшимися всюду на ковре осколками статуэток. Он все же смог добраться до стены и, опираясь на нее, прошел до конца комнаты. Потом повернул и уткнулся в книжный шкаф. Теперь он знал, где находится. Продолжая двигаться по стене, он добрался до двери и, найдя выключатель, зажег свет.
В комнате царил страшный разгром. Валялись осколки статуэток и перевернутые подставки. Плакальщик и оба чемодана исчезли. Бок разворочен, рубашка и брюки холодили, прилипая к телу от пропитавшей их крови. Генди валялся растерзанный, как сброшенная со скалы кукла. Состояние его было гораздо хуже, чем Паркера. Судя по залившей его крови и мертвенно-бледному лицу, пуля попала в живот.
Паркер подошел на дрожащих неверных ногах и опустился рядом с Генди на колени. Тот еще дышал. Очень замедленно, еле слышно и неровно. Оба пистолета оказались тут же, на полу, кольт 38-го калибра и "терьер"; Жирный ублюдок очень спешил.