Они готовы вцепиться друг в друга.
Дэвид. Ты что, отказываешься от Ибсена и Шоу?
Сидней. Ни за что! Зато ты, кажется, отказываешься от Еврипида и Шекспира?
Айрис. Если б вы знали, как мне надоел этот шахматный турнир. Дэвид (направляясь к двери). Скажу только одно: я пишу, потому что не могу иначе, и пишу то, что должен писать. Тебе этого не понять. Что бы ты пи говорил, я все-таки пишу. Пишу кровью сердца. Да, мне бывает страшно, но я все равно пишу.
Входит Элтон с пакетами и цветами.
А, доктор Кастро, если не ошибаюсь!
Элтон (в тон). Чтоб я пропал, это же сам Жан Жене.
Обмениваются рукопожатием.
Сидней (берет пиво). Ты где пропадал? Сам пиво варил, что ли? Айрис (берет цветы и многозначительно переглядывается с мужем). Дэвид, ты останешься ужинать?
Дэвид. Конечно.
Айрис (пока остальные рассаживаются). А ты, Мэвис?
Мэвис. Что ты, дорогая! Я же условилась встретиться с Фредом.
Мэвис медлит; с того момента, как появился Элтон, она не сводит с него наметанного глаза свахи.
Айрис. Элтон, познакомься с моей сестрой. Мэвис, это Элтон Скейлз.
Мэвис. Здравствуйте.
Элтон. Здравствуйте.
Он идет к столу. Мэвис провожает его восхищенным взглядом.
Мэвис (Сиднею). Он женат?
Сидней. Нет.
Мэвис. А он не… (Хочет спросить: «Не гомосексуалист»?)
Сидней. Мы еще не разобрались.
Мэвис (неестественно звонким голосом). До свидания, мистер Скейлз!
Элтон. До свидания.
Сидней (как бы между прочим). Да, Мэвис, это тот самый, о ком мы тебе рассказывали.
Мэвис не понимает.
Из книжной лавки.
Молчание. За исключением Дэвида все присутствующие понимают значение этой минуты для Мэвис. Каждый по-своему делает вид, что занят едой; они обмениваются взглядами, в которых насмешливое сожаление смешано с ребячливостью, предоставляя ей самой выпутаться из неловкого положения. Мэвис медленно поворачивается к Элтону. Она не привыкла к подобным ситуациям, которыми изобилует современная жизнь. Пауза затягивается, за столом усиленно жуют и переглядываются. Элтон тоже молчит, со своей стороны готов решительно ко всему: то ли его чмокнут в щеку, и он сам. улыбнувшись, поцелует Мэвис, то ли услышит возмущенный крик и тоже закричит, получит пощечину и ответит тем же. Единственное, на что способна при данных обстоятельствах Мэвис, беспомощная конформистка, — это еле слышно выдавить уже сказанные ранее слова
Мэвис. A-а… Здравствуйте.
Элтон (спокойно поднимая брови). Здравствуйте.
Он отворачивается, тянется за едой. Мэвис задумчиво смотрит на этот богемный, приготовленный на скорую руку ужин: огромная миска салата, бутылка вина, свечи, большая буханка хлеба, а за столом — люди, которых встретишь только здесь: молодой неразговорчивый гомосексуалист, молодой негр, который должен стать ее родственником, ее сестра, с распущенными волосами, очевидно, не испытывающая решительно никакой неловкости, и во главе стола — ее муж.
Сидней (вдогонку направляющейся к двери Мэвис, с простодушным видом). Ну вот, Элтон, ты и познакомился с Мэвис. Оплот республики, воплощенное материнское начало всего среднего класса во всем своем величии и мощи. (Сопровождая эти слова, он даже поднял бокал в ее честь — за столом прыскают от удовольствия. Решительным тоном.) Мэвис, ты как хочешь, по мы будем есть. (Ударяя Элтона по руке.) Куда лезешь — по очереди!
Мэвис у двери оборачивается.
Мэвис (после долгого молчания, так что на нее начали посматривать с интересом, снова предвкушая потеху). Смотрю я на вас и думаю: до чего же самодовольные люди есть среди богемы! А меня уверяли, что… (вот-вот расплачется) творческим людям и интеллектуалам свойственно понимание и участие. Где же искать понимания в этом ужасном мире простым людям, к которым у меня хватает ума причислить себя… Если не у художников, ну и… таких, как ты, Сидней. (Хочет уйти, но решила сказать напоследок еще кое-что.) Особенно если учесть, что вы все так старались избавить пас от бога. (Поворачивается и уходит.)