Видимо, меня окончательно приняли в семью.
Я помог Эдвардсу собрать кровать, чем вызвал у него удивление, граничащее с изумлением. Ну, а что? Мне с детства нравились конструкторы!
Силенки в руках, правда, было совсем мало, зато пальцы были на удивление крепкими. Я даже нашел в доме высокую крепкую полку и повис на ней на одних пальцах, отсчитывая про себя секунды. На третьей минуте я понял, что и пальцы у меня цепкие и сильные, но и вес – бараний, как говорили у нас в спортзале.
А, между тем, сильные пальцы меня радовали, потому что это давало мне возможность атаки сразу по нескольким болевым точкам. Раз уж Пройдоха меня так настойчиво вооружает, думаю, что рано или поздно, может произойти нечто такое, чего он опасается, и в решении чего могут пригодиться ножи. А теперь еще и пальцы.
После этих размышлений, я начал нарабатывать в них жесткость: открывать и закрывать двери тычками пальцев, отжиматься на них. Причем при первом же подходе я понял, что достаточно уверенно могу отжиматься всего на шести пальцах, вместо десяти. И это меня порадовало. Первое свое занятие я провел вечером перед сном. Элизи сначала смотрела на меня удивленно и насмешливо, но потом даже попыталась что-то за мной повторять. Упражнения на гибкость и статодинамику дались ей легко, а вот силовые не получались совсем. Но она не унывала и раз за разом пыталась сделать правильно хоть что-то. Возможно, я и ее обучу чему-нибудь в скором будущем.
Ночью во сне меня снова посетила мой преподаватель по иномирному языку. На этот раз задержалась она дольше, да и я уже учился усерднее, так что мы хорошо выучили с ней слов, эдак, сто, не меньше. Некоторые из них я даже уже мог складывать в словосочетания и простейшие предложения. А потом сон сменился, а я снова стал спокойным, уверенным в себе и даже слегка ленивым увальнем, живущим в свое удовольствие и ни о чем особо не заботящимся.
Утром я проснулся сам. Лежал в своей новой кровати и вслушивался в приглушенные деревянными стенами звуки улицы. Но ни щебета птиц, ни собачьего лая, ни петушиного крика я так и не услышал. Вскоре в дверь негромко стукнули. Элизи в ту же секунду встала с кровати и направилась будить меня.
- Пошли! – сказала она, увидев, что я уже не сплю и показала рукой направление.
- Умываться! – гордый своими успехами в изучении ее языка, многозначительно добавил я.
Элизи расплылась в улыбке и подтвердила: «Умываться!».
В «умывалке» я мельком глянул на ее спину. Спина, как спина – ничего необычного. Пришлось раздеваться, отходить подальше от зеркала и вставать на цыпочки, глядя себе через плечо.
Что ж, больше всего увиденное походило на следы от банок, которые раньше ставили при простуде. Практически вся спина была в окружностях всех возможных оттенков красного цвета. Они не пересекались между собой, но какой-то конкретной логики или порядка их размещения я усмотреть с первого взгляда не смог. На ощупь они на коже не выделялись. Стереть их пальцем не получалось даже, если на палец предварительно хорошенько поплевать.
В итоге, пожав плечами, я принялся умываться и «чистить» зубы. Если в прошлый раз, этот отвар мне не слишком понравился, то теперь я воспользовался им почти что с удовольствием. Видимо, в нем есть ингредиент, способный вызывать привыкание. Стоило мне избавиться от зависимости к кофе, как угодил в новую. Хотя, пристраститься к гигиене ротовой полости, наверное, полезнее, чем к ароматному бодрящему напитку.
Завтрак был абсолютно такой же, что и вчера. Сдобы на столе уже не было, потому что Элизи еще вечером все съела. Я в детстве тоже мог есть сладкое килограммами, но у этой девочки, определенно, талант в части уничтожения сдобы.
А вот после еды я вновь начал удивляться. Мы опять вышли из дома всем своим странным семейством и направились прямиком в школу!
То, что это была именно школа, я понял еще издали. Нет, не по количеству детворы у ее крыльца или еще по каким внешним признакам. Просто на душе стало муторно, тоскливо и беспросветно просто при взгляде на само здание. И предчувствие меня не подвело! Эдвардс проводил нас до самого класса, первым заглянул в него и, видимо оставшись доволен, убежал по своим делам, предварительно сказав что-то напутственное Элизи.
Войдя в класс, я снова удивился, в этот раз тому, что взрослых в нем было на одного человека больше, чем детей. За каждой партой сидел один взрослый и один ребенок, у доски стоял учитель. Почти все взрослые были мужчинами довольно сурового вида. Несколько присутствующих женщин тоже не отличались миниатюрностью или кротостью во взгляде. Напрашивалась мысль, что тут все приличные дети ходят в школу с телохранителями. Очень странная особенность. Тем более, что почти все телохранители (пока не появится ясность, буду их так называть) внешне больше похожи на душегубов.