— Нет. В этом вы ошибаетесь. Если бы мне хотелось его защитить, я бы не пошел к нему домой. Нет, в тот день я думал не про Шэпа, я думал о себе. И ни о ком больше.
— И когда вошел его отец? Что тогда?
— «Что тогда», мистер Мейсон. Вам не приходило в голову, что я ждал его прихода? Скажите, с какой стати я взял с собой пистолет? Я хотел пристрелить этого чертова папашу и сделать ноги — вместе с Шэпом. Мы мечтали с ним сбежать — исчезнуть навсегда из этого тухлого городка, из штата, одному Богу известно, откуда еще. Но только не надо думать, будто я пытался защитить этого парня. Как бы не так.
Заключенный и начальник тюрьмы посмотрели друг на друга и отвернулись.
— Ты ошибался, — произнес Мейсон.
— Это в чем же?
— Миссис Стенли. Она вовсе не держит на тебя зла из-за вас с Шэпом. На самом деле она хочет тебе помочь.
— Помочь?
— Она считает, что ты не заслуживаешь казни. Она считает, что ты встал на защиту ее сына.
— Ее там не было.
В тот день, придя дом к Шэпу, он заметил в его глазах страх. Боже, как глупы были они оба. Он тогда уговорил Шэпа сфотографироваться, затем они вместе смотрели телевизор, а затем…
— Да, такую женщину еще нужно поискать, скажу я тебе. На вид даже не скажешь, но на самом деле очень сильная. Она хочет обратиться к адвокату. Рассказать ему все, что ей известно. Говорит, что дойдет до самого губернатора, чтобы только вызволить тебя отсюда.
Дэниэл окинул Мейсона пристальным взглядом:
— Когда я получил от нее письмо, самое первое, знаете, что я сделал?
Мейсон пожал плечами.
— Я плакал. Плакал, как ребенок. Не мог его читать, не мог даже взглянуть на него, потому что тотчас начинал лить слезы. С вами когда-нибудь такое бывало? Простить того, кто не заслужил этого прощения.
Мейсон нахмурился, а Дэниэл про себя задался вопросом, что тот повидал и что делал на своем веку, если жизнь занесла его на такую работу. А еще эти его глаза — темные, словно два колодца, его осанка, эти всегда расправленные плечи и этот шрам, что выглядывал из-за воротника, светлая полоса на фоне кожи цвета кофейного оттенка.
— Нет, — ответил Мейсон. — Такого со мной никогда не было.
— Что ж, это точно пробирает до мозга костей. Хочешь ты того или нет, но оно все равно проникает в душу. Это и боль, и благословение одновременно.
Мейсон кивнул:
— С этим можно бороться. Что-то еще может измениться. Тем более с помощью миссис Стэнли.
— То есть это еще можно оттянуть? Устроить еще одно слушание, поговорить с другими адвокатами, пожить еще в своей клетке? Нет, спасибо, Генерал. Поймите меня правильно, я ничего не имею против жизни. Но я уже убедил себя, что меня ждут вполне приятные вещи по сравнению с тем адом, через который мне пришлось пройти.
— И что же тебя ждет?
— Отдых. Вот и все. Отдых от этой жизни. А то, что задумала миссис Стенли, — мне ничем не поможет, лишь принесет новые заботы. Я устал, мистер Мейсон, мне неприятно вам это говорить, но на следующей неделе вам придется выполнить свою работенку. Так что убедите эту женщину, что мне больше ничего не надо.
— «Работенку»? — воскликнул Мейсон. — И ты называешь это работенкой? Это тяжкое испытание. Это кошмар, Роббин, вот что это такое. А ты позволяешь себе шуточки. — Начальник тюрьмы покачал головой. — Тебе, как я понимаю, хочется, чтобы миссис Стенли получила второго покойника. Так вот сам ей так скажи. И меня уволь.
Мейсон встал, подошел к двери и дважды с силой ударил по ней кулаком.
— Кстати, Роббин, — обернулся к на заключенному. — Сегодня дождь. Настоящий ливень. А воздух? Он пахнет океаном. Как будто эти тучи пришли откуда-то оттуда.
Глава 50. 21 октября 2004 года
— Блок усиленного режима расположен в северной части тюремного комплекса, — произнес Мейсон, открывая для Ирен дверь.
Она посмотрела на джип и отступила в сторону.
— Если вы не возражаете, я хотела бы сесть сзади, вместе с Блисс.
Мейсон захлопнул дверь, и она села на заднее сиденье, пристегнулась и взяла дочь за руку, мысленно пытаясь решить для себя, хочется ли ей сохранить в памяти то, что окружало ее, — парковку, ворота, колючую проволоку, которой ощетинились стены, — или все-таки лучше закрыть глаза и ничего не видеть. Наверное, их следовало закрыть, как только она прибыла сюда.
Начальник тюрьмы не смог их встретить. Дела, объяснил он. Вместо этого он оставил на КПП распоряжение, чтобы Ирен с дочерью пропустили. Однако дежурный охранник, тощий тип в захватанных пальцами очках, этого распоряжения не получил и в течение как минимум минут десяти допрашивал их, прежде чем наконец разрешил положить вещи в сейф и пройти сквозь металлодетектор. На Блисс что-то зазвенело, и ей пришлось пройти за ширму, где ее продержали гораздо дольше, чем Ирен сочла нужным.