Он и сам это знал. Знал, как собственное имя. Видеть, как кого-то лишают жизни, слышать и знать, что всего этого могло бы и не быть. Он сам это прекрасно знал.
— Ты права, это конечно же разные вещи, — вздохнул он, пытаясь успокоиться. — Но ведь это не фильм ужасов будет, если, конечно, в этом вся причина. То есть сейчас это происходит тихо, ему просто введут лекарство. Усыпят, вот и все. Не будет никакой боли, никаких страданий. Я бы даже сказал, наоборот. — Нэт кивнул, как будто убеждая самого себя. — И тогда, наконец, все будет кончено. И на всей этой истории можно будет поставить точку и больше о ней никогда не вспоминать.
Ирен встала и схватила мужа за руку:
— Все кончится? Ты действительно так считаешь?
— Да. — Он выдернул руку. — Я действительно так считаю.
На самом же деле ему казалось, что ему выстрелили в живот и он истекает кровью. Если чего-то не сделать, чего-то не сказать, а пытаться похоронить в себе, это непременно вернется к вам, чтобы похоронить вас. Нэт тяжело опустился на другой конец кровати.
— Я каждый божий день думаю о том, когда это случилось, — прошептал он. — Каждый день, черт побери. И каждый день я задаюсь вопросом: что я сделал не так? Этот Роббин, он отнял и у нас с тобой жизнь, и твою и мою. Разрушил все наши планы, все наши надежды, все то, что могло произойти, но не произошло. В один день мы всего этого лишились. И я ненавижу его за это. Ты только посмотри на нас с тобой. Сейчас, почти двадцать лет спустя, у меня такое ощущение, будто мы с тобой чужие люди. Я понятия не имею, что творится у тебя в душе. О чем ты думаешь, что ты чувствуешь. Черт, я знаю лишь одно — когда я вошел в дом, ты вполне могла быть мертва. И причиной всему — ожидание, и вот тебе все равно. Я знаю, ты много думала об этом. Похоже, мне тоже придется задуматься. Послать все к чертовой матери, взять ружье и пойти в сарай, как когда-то делали в старые времена. Ты вспомни всех этих разорившихся фермеров! Можешь себе представить, что я тогда чувствовал? Как я ненавидел себя за то, что должен был выселять их. А ведь у них были детишки! Разве я мог поступить так с тобой и Блисс? А ты? Я никогда не мог с уверенностью сказать, что ты не поступишь так по отношению к нам. И вот теперь, после стольких лет ожидания, ты говоришь, что никуда не поедешь! Я просто не понимаю тебя, честное слово, не понимаю.
Он умолк, их окутала тишина, а где-то в углу затаились сумерки. Дэниэла Роббина скоро казнят. Нэт устремил взгляд в темноту. Боже, как он ненавидел Роббина за то, что произошло в тот день в городке под названием Блейн! Но еще больше он ненавидел себя.
— Нэт.
Он поднял взгляд.
— Послушай меня. Нам с тобой нужно поговорить.
— Нет, — возразил он и даже поднял руку, как будто отгораживаясь от ее слов. — Я ничего не хочу слышать. Мне хочется одного — чтобы все поскорее закончилось. Ты даже не знаешь, как мне этого хочется. Не знаешь и не желаешь знать.
Глава 27. 7 октября 2004 года
В кабинет Тэба Мейсона вошла, помешивая в кружке кофе, полноватая коротко стриженная блондинка.
— Вас спрашивает какая-то миссис Стенли. Говорит, что хочет поговорить с вами насчет Дэниэла Роббина.
Мейсон машинально поднес к лицу руку, но тут же опустил. Миссис Стенли.
— Сказать ей, что вас сейчас нет?
Внутренний голос тотчас поддакнул: «Да, скажи ей, что я занят. Скажи ей, что я буду занят все ближайшее время». Роббин и миссис Стенли переписывались еще до того, как он сам переехал в Орегон. Бывший начальник тюрьмы показал ему толстую папку с их перепиской. И в один прекрасный вечер Мейсон взял эту папку домой и прочел все письма до единого. В принципе ее ситуация была ему хорошо знакома. Жертвы, терзаемые горем и одиночеством, неожиданно проникались неким чувством родства с теми, кто причинил им эти страдания. Хорошим это никогда не кончалось. И все же эта женщина разбудила в нем любопытство, и он сказал секретарше, что ответит на звонок.
Та пожала плечами и закрыла за собой дверь. Мейсон сделал глубокий вдох и взял трубку:
— Директор тюрьмы Тэб Мейсон слушает.
В голосе на том конце трубки слышался отчетливый южный акцент. Нет, не сильный, скорее слегка скругленный на уголках, как у его матери. Миссис Стенли поблагодарила его за то, что он согласился с ней поговорить, и извинилась за доставленное беспокойство.
— Никакого беспокойства, — солгал он. — Насколько я понимаю, окружной прокурор прислал вам уведомление о казни.
— Да, мы получили его вчера.
Женщина на мгновение умолкла. Мейсон схватил карандаш и начертил на листке бумаги кружок.