Преподобный Стоу так и сочился состраданием:
«Я знаю, что вы устали. Знаю, что дорога была долгой и вам все равно еще очень долго ехать. Но разве это не замечательно — знать о том, что у вас есть друг на каждой миле вашего пути?»
Стоу напомнил о собственном жизненном пути. Его отец добывал уголь в Кентукки. Мать воспитывала семерых детей, а он сам, средний по возрасту, убежал из дома и сбился с пути истинного. Наркотики, секс, воровство. «Я был сатанинским ребенком, — признался он. — Пламенем горючим на пустынном поле. Однако Господь вытащил меня из мира греха, и я попал в благословенные объятия спасения. Ответьте, вас много таких, чувствующих себя одинокими, испуганными, не знающими, что делать или куда повернуть?»
— А сколько не таких? Других? — произнесла вслух Ирен, имитируя тягучий, гнусавый южный акцент проповедника.
«Плохие сейчас времена. Тяжелые. И становятся еще тяжелее. Войны, зависть, наркотики, терроризм — все приближается к нашим берегам. Нас ненавидят за то, что мы христиане. Ненавидят нашу свободу».
Проповедник увеличил обороты, яростно бичуя грех и порок — проституцию, наркоманию, алкоголизм, аборты и прочее, — все то, что разрушает личность.
«А теперь и это! Гомосексуалисты! Геи и лесбиянки, они уже проникли в наши школы, библиотеки, церкви и на телевидение».
Ирен сильнее стиснула руль.
«Мужчины совокупляются с мужчинами, женщины с женщинами. Вступают в сексуальные отношения! Извращают подобие Божие! Слово Творца! Жизнь Его! И что они сейчас пытаются делать?»
Возникла пауза. Ирен ждала, что проповедник скажет дальше, пытаясь угадать ход его мыслей.
«Разрушить таинство брака. Верно, они хотят вторгнуться в священный брачный союз и гнусно извратить его. Чтобы мужчины вступали в брак с мужчинами, а женщины с женщинами. Такое нередко происходит в наши дни. Массачусетс. Либерально настроенные судьи разрешают браки гомосексуалистов. Орегон. То же самое. Вермонт. Калифорния. По всей стране эти люди рекламируют свои извращенные нравы. Они занимают ваши рабочие места. Садятся рядом с вами и вашими детьми в вашей церкви. Они даже учат их в школе. Да, да, гомосексуалисты проникли в класс, в котором учится ваш ребенок, они учат его, что это нормально, когда у Бобби две мамы. Но они на этом не остановятся. Они уже завладели Голливудом, кинофильмами, телевидением, Интернетом. Через них они проникают в ваш дом и пропагандируют гомосексуализм. Задумайтесь! Отцы! Матери! О чем вы расскажете своим детям? Я спрашиваю вас, что вы будете делать?»
— Я скажу вам, что я сделаю! — Ирен потянулась к радиоприемнику и с такой силой ткнула кнопку выключения, что та вылетела из гнезда и оказалась у нее в руке. Тогда она бросила кусочек пластмассы на пол машины и еще крепче надавила на педаль акселератора.
Неудивительно, что Шэп так и не признался ей в том, что он гей. Каждое воскресенье, каждое, черт побери, воскресенье она отводила его и Блисс в церковь. И каждый раз пастор Уайт рассказывал им о том, что правильно и что неправильно в этом мире. Шэп был не прав, абсолютно не прав — по отношению к священнику, к Богу, ко всем ним и конечно же к своей матери.
На глаза Ирен навернулись слезы. Конечно же он не сказал мне.
То, кем он был, было порождением греха. Извращением. Разве он мог признаться ей в этом?
Ее пикап катил дальше. Денвер. Сто семьдесят миль. Она стукнула кулаком по рулю. Один раз. Другой.
— К чертям все! — крикнула она, обращаясь и к самой себе, и к Богу или к тому, что еще существует на этом свете.
Ирен знала, что такое верить в собственную неправоту. Отец заставил ее рассказать пастору Уайту о том, в какой ситуации она оказалась: семнадцатилетняя, беременная, незамужняя, бегавшая с Нэтом к тому старому пруду. Одна, без взрослых, только она и самый красивый мальчик из ее класса. Она сидела в кабинете пастора, чувствуя, как теплая моча стекает по ее ногам, когда служитель Бога с видимым отвращением прикоснулся к ней и назвал блудницей.
После этого проходят годы, и она приводит собственных детей в эту самую церковь.
Неудивительно, что Шэп молчал.
Ирен ехала дальше, преодолевая милю за милей. Ее сын был геем. Она пыталась не думать на эту тему, но это ей плохо удавалось.
Гомосексуализм — это нечто присущее большому городу. Еще одна проблема в бесконечной череде городских проблем. Проблема потерянных душ, бредущих в бескрайнем пространстве огромного мира. Разумеется, такое просто не могло произойти в Карлтоне, где все были женаты, жили в нормальном браке, собирались создать нормальные семьи или разводились, чтобы снова выйти замуж или жениться.