Однако, не смотря на все потрясения, которые иногда всё же происходили, будь-то история с Филиппом или какая другая, Церковь никогда не сходила с европейской сцены. «Не может быть любви к Богу без любви к Церкви». Постоянно утверждая в умах этот тезис, Церковь пусть незаметно, но верно упрочивала своё положение в обществе. Люди, будь то крестьяне, торговцы или короли, несмотря ни на что не переставали верить в Бога, а потому нуждались в Церкви так же, как и Церковь нуждалась в них. В них и в их богатстве. Строительство соборов, храмов, школ, монастырей, учреждение университетов и посольств, а также содержание духовенства требовало немалых средств. Ещё больше средств требовалось на удовлетворение личных аппетитов и амбиций служителей Церкви всех ступеней ее иерархии, начиная от епископской провинции в глубинке и заканчивая Святым престолом. Будучи уверенными в неприкосновенности своего статуса служители уже не хотели бороться с искушениями и страстями, а наоборот охотно предавались им, купаясь в роскоши и утопая в долгах. Они уже давно привыкли не считать деньги, ведь они их не добывали в поте лица, а получали по статусу, совершенно не утруждаясь. Взимание церковной десятины уже не могло покрыть всех расходов Церкви и ее служителей. Чтобы добыть звонкую монету и переправить её в свой карман, служители изобретали всё более изощренные способы. Дело дошло даже до симоний8 и индульгенций9. Проповедуя пастве христианские заповеди воздержания и нестяжательства, сами служители оставались далеки от их соблюдения. Контраст между вещаемым в храме и демонстрируемым в жизни стал настолько очевидным, что среди мирян стали распространяться неверие и ропот, а то и открытый протест. Нет, не против Бога, но против Церкви. Людей можно было понять. Войны, эпидемии, тяжкий труд, плодов которого едва хватало чтобы только выплатить налоги и не умереть от голода, вгоняли народ в трясину бесправия и нищеты. Церковь же в качестве пищи духовной призывала смириться и повиноваться, а сама погружалась в пучину вседозволенности и греха.
Первым, кто громко и открыто заявил о некоторой неправильности такого положения вещей, стал Мартин Лютер. Он с юности посвятил себя служению Богу в монашеском ордене святого Августина. Будучи человеком незаурядного ума, он выучился на доктора богословия в университете города Виттенберг, что в германских землях, а после стал в нём же преподавать слово Божие. Возможно, Лютер и остался бы безмятежным профессором, если бы однажды случайно не посетил резиденцию Святого престола в Риме. Нравы, царившие в окружении наместника Бога на Земле, поразили его не меньше, чем явное презрение служителей Церкви к библейским нормам, которым он, Мартин Лютер, подчинил всю свою жизнь и которым учил своих студентов. Через какое-то время, оглядевшись вокруг и о многом подумав, Лютер все же решился высказаться. И сделал это весьма необычным образом. Мысли свои в виде тезисов он изложил на бумаге и демонстративно выставил её на всеобщее обозрение, приколотив к дверям храма. Возможно, поделись он своими мыслями с епископом или братьями-монахами кулуарно, в частных беседах, всё и обошлось бы миром. Тем более, что в тезисах его не было ничего такого, что могло бы потрясти устои мира и Церкви. Всего лишь напоминание папе римскому о некоторых моментах христианского учения и увещевания не внимать прелатам, пренебрегающих моралью. Однако сам поступок, а вернее то, как он его совершил, мгновенно определил Лютера, немолодого уже человека, в ряд дерзких смутьянов и бунтовщиков. Народная молва о нём покатилась по всем германским землям и дальше по Европе, превращаясь в легенду. Вслед за Лютером за проповедование евангельских истин, вместо папских булл, один за другим стали выступать и другие служители Церкви: Бу-цер, Шварцерд, Мюнцер, Боденштайн, Цвингли, Буллингер …
Каждый в своих землях и каждый на свой лад они выступали так усердно, что проповеди их доводили до народных смут и княжеских междоусобиц. Если в прежние времена войны начинали за право обладать богатствами мирскими, то теперь причиной войн стало право толковать истины духовные.
8
Симония – купля-продажа церковных должностей, священных реликвий и т.п. Произошло от имени библейского волхва Симона, возжелавшего купить за деньги благодать Святого духа.
9
Индульгенция – грамота, освобождающая грешника от кары за его грехи. Вошла в церковный обиход в XI веке, начиная с XIV века продавалась за деньги в пользу папской казны.