- Ты по одному человеку обо всех не суди, - Фаха даже обрадовалась, когда сестра-то все-таки с ней заговорила. – Мне только отец жениха не нравится, зло в нем лежит, а даже если змея в дракона нарядится, змеей она быть не перестанет. Он вот улыбается…
- А по спине мурашки идут, - кивнула сестра. – Улыбка у него страшная, ты права, как будто оскал. Но… Отец говорил ведь, таким предложениям нельзя отказывать. Но чтобы вот так, чтобы двух сестер один муж брал, это же… - смуглые пальцы зарылись в распущенные длинные волосы. – Фахи, давай с тобой поклянемся, что ссориться из-за этого не станем. Я с тобой росла с детства, знаю тебя, и ты меня знаешь. Отец говорил брату Суиту, что в противном случае Император Карлон угрозы Сархару ставил, если, мол, от брака отец откажется. Сама ведь понимаешь, война дело ненужное, да и просто, когда отношения между странами плохие, это опасно.
- Я знаю, Мэй, что отказаться мы не можем, иначе бы отец не стал на такое идти, - вздохнула Фаха. – Я тебе обещаю, ревновать не буду, сердиться тоже. Ссориться с сестрой не хочу. – Девушка крепко обняла Маюри, усаживаясь рядом.
- И я тебе тоже обещаю, Фахи, что мы всегда будем дружными и добрыми сестрами, что бы ни было впереди. Даже и хорошо оно, мы друг друга знаем, и вместе разлуку переносить легче, с мамами и сестрами…
***СунгаРа, те же дни. Дворец Каора Мунго. Алкир Каэрри***
И все же они были совершенно разными, и тем сильнее он убеждался в этом, чем больше Алкир видел своих будущих жен, во время бесконечных, тягомотных на его неискушенный взгляд ритуалов, вроде очищения кожи, омовения рук, что символизировало снятие добрачных грехов, заплетания венков, которые пускали плыть потом по реке… Лампадки, подносимые Богине Матери членами семьи невест, бесконечные пения, пения, пения, речевки, танцы…
И это, размышлял Алкир сейчас, готовясь к последнему, самому важному дню ритуалов – заплетению невестам косы, надеванию уже руками Алкира покрывал, подарков семьи невест жениху и его спутникам, и, наконец, прощания с семьей и городом. И тем же вечером – долгожданная уже, что тут душой кривить, поездка домой.
Они были разными, как ночь в бездонном колодце и солнечный день на лесной полянке или даже на лугу. Старшая – капризная, избалованная, и неглупая, вроде бы, но неграмотная, да и едва ли всерьез чем-то кроме женских хлопот и нарядов интересовавшаяся. Младшая, молчаливая девушка, с огромными карими глазами, отличалась от своей старшей сестры разительно.
Умная, скромная в одежде и поведении, доброжелательная, но отнюдь не наивная, любознательная. И очень жаждавшая еще учиться. Именно этим, впрочем, Алкир и собирался занять их дома, после венчания – негоже принцессам и будущим Императрицам хотя бы писать не уметь и читать. В Сархаре харр с ним, пусть творят, что только чьей душеньке заблагорассудится, но в его доме все-таки будет по его решению. И все-таки, имей он право выбора, из них двоих, мелькнула мысль в глубине души, и пообщайся хоть так, немножечко, выбрал бы он Фаху.
Он ведь по глазам ее видел, что девушка, девочка еще совсем, все понимала не хуже, чем Алкир – кому это брак нужен, по сути дела, только, и что просто иначе поступить не могли ни он, ни отец ее, ни, собственно, тем более она. Женщины в Сархаре привыкли быть подчиненными, бесправными, привыкли, что над ними всегда кто-то довлеет. Они не… Не такие, как… Впрочем, что уж теперь об этом, жизнь у всех своя, и не у всех она добрая.
- Наверное, Ваше Высочество, - обратился к нему Каор Мунго, когда принц и его будущий тесть, в качестве свадебной церемонии, раздавали беднякам, которых в СунгаРе было видимо-невидимо, как и во всем Сархаре, за роскошными цветными крышами дворцов, горох, пшено, бобы, рис. Что попало, по приличному мешочку на каждые руки. И ведь в ноги кланялись, благодаря Каора Мунго, все эти изможденные, худые, с грубыми от постоянной работы лицами и руками мужчины. И совсем старые, и молодые, младше Алкира. И ребятня вокруг последних – дети. Редко у кого чумазый «хвостик» один… - Вам кажется странным, что по случаю свадьбы моей дочери я раздаю не золото и серебро, как это происходит во многих странах на севере, но еду…
- Да, немного, - подтвердил Алкир, передавая кувшин рисовых зерен трясущемуся тщедушному старику, в залатанной так, что уж настоящей ткани и не видно было, одежде.
- У кого нет и пшенного зернышка, чтобы накормить детей, мой принц, будет кувшину риса больше рад, чем золоту. Золото не съешь, и… Что одна, две монеты? Ведь уйдут быстро, и не заметишь. А когда человек и дети его сытыми спать ложатся, утро им успех принесет, ведь с силами, с улыбкой начнется. Вы сегодня вечером покинете СунгаРу, принц Алкир, но церемонии не будут закончены еще. По случаю праздника будут и лекарские услуги доступны, без денег, и деньги раздаваться. Но ведь у бедных людей первее всего нужда в еде горячей и сытной.
- Знаете, - пробормотал задумчиво, словно бы про себя, молодой наследник престола Империи Великий Рокканд. – Ведь Сархар немногим больше многих стран. Королевство Оринэя было крупнее, не говоря уже об Империях. Но ведь правит там только одна семья. Один монарх, и советы при нем на все одни – магические, военные… А где и вовсе Советов почти нет. Каждый ведь на себя все выгоды тянет… А у вас… Пятьдесят Каорств, в каждом и людей немного, и земли мало. И, не желаю обидеть никого, но, с глубоким к вашим традициям уважением, Каор Мунго, очень роскошно живут семьи и помощники Каоров, и, вижу я, очень скудно обычные люди…
- Совет Всех Земель обычно приносит много прибыли стране, проводясь по традиции в СунгаРе, - возразил было мужчина, бородатый, темноволосый, в дорогом кафтане и тюрбане, отделанном чистым жемчугом.
- Стране, или пятидесяти Каорам? – в упор, отбросив почтительность, уточнил кронпринц Алкир. – Знаете, Каор Мунго, пятьдесят равноправных королей у власти – это слишком много. Когда на судне берутся командовать многие, судно идет ко дну, ведь матросы не знают, чьего приказа слушаться… Нет, я не встать во главе Сархара вам предлагаю, эти предложения способен делать только мой отец… Я лишь советую почтенному Каорату проявить большую сплоченность перед лицом будущих событий. И судить об ораторе лишь по тому, Жрец ли он, советник ли, правитель или нищий, как вы понимаете, есть последнее дело. От того, что человек надевает корону, он не становится царем. От того, что человек ходит в Храм, пусть даже провести там молебны, он не избавляется от грехов…
- Вы, как Жрец…
- Всемилостивого и Истинного Творца, - кивнул коротко Алкир.
- Безусловно, правы. Более того, как известно, нет большего зла и большего демона для живого существа, чем само оно. Но… - замялся собеседник. – Я хотел бы узнать… Для того, чтобы стать вашими супругами, Фахе и Маюри придется… Сменить веру на вашу?
- Официально – да, - мрачно улыбнулся Алкир. – Но что касается истинной веры, поверьте, я понимаю, почему вы задаете мне подобный вопрос. Указами человека не заставишь верить в то, во что он не хочет, и отказаться от прежней веры. Я понимаю, принцессы всю жизнь поклонялись Диаде. Они смогут и впредь, однако же было бы более уместно, если бы мой отец и его приближенные не знали об их воззрениях.
- Разумеется, - опустил глаза Каор Мунго, в голове которого стрелой сейчас пронеслась мысль, что в этом молодом еще мужчине, с постоянно мрачным и сосредоточенным взором, с жестким, сухим лицом, было нечто такое, что кронпринц Империи Великий Рокканд, самопровозглашенной, за которую на последнем Совете Всех Земель, где поднимался этот вопрос, высказывались только пятнадцать Каоров (и Мунго был не из их числа!), предпочитал скрывать. Очень странный, неоднозначный, непредсказуемый человек. Возможно – опасный. Возможно… И все же умный, это видно по глазам. Как видно и то, что дочери Мунго его совершенно не интересуют, просто, как и Каор, он не может отчего-то отказаться от этого странного брака. – Я понимаю ваше желание, и я просил бы вас самого объяснить, в таком случае, девушкам, как им надлежит вести себя в новых рамках. Они не имеют знаний о вашей религии… Она весьма…
- Она очень молода, - склонил голову Алкир, имитируя поклон и продолжая подавать пищу сархарским беднякам. – Разумеется, они будут обучены ее канонам, заповедям, истории. Более того, до недавней реформы в Империи, религиозной, я был, как вам может быть известно, Жрецом Трингула. Я отношусь с пониманием, поверьте, к иным религиозным традициям и воззрениям. Культурные особенности воспитания ваших дочерей все всякого сомнения будут уважены.