– Я здесь, у вас, исключительно по желанию Его Величества. У вас только два друга – король и я, а врагов неизмеримое множество. За последнее время вы увеличили их количество.
Герцог Бальморо решил не спорить.
– Можете ли вы сообщить мне нечто новое, что послужит в ваше оправдание? Я рад был бы это услышать из ваших уст.
– Ничего.
– Совсем ничего?
– Ни слова. Я не виновен ни в чем. Чьи-либо смерти не лежат тяжестью на моей душе.
Архиепископ вновь понадеялся на шаткий стул. Усевшись, он взглянул на стоящего перед ним герцога снизу вверх.
– Умерьте свой пыл, герцог… Я ведь на вашей стороне…
– Неужели?..
– Ваша мать хлопотала за вас.
– Я благодарен ей за труды, но на то она и мать. Кто еще позаботится обо мне?
– Она добилась многого. Например, допроса под пыткой некоторых личностей. Вы очень любите своего кузена?
– Какого?
– Гортланда.
– Я к нему равнодушен. Это он подослал вас ко мне?
Священник возмущенно фыркнул, услышав такое унизительное высказывание из уст узника.
– Меня послал к вам король. Я пришел сюда, повинуясь воле Его Величества.
– Тогда позвольте задать вам вопрос, ваше преосвященство.
– Конечно. Задавайте любые вопросы.
– Жива ли моя мать и не в заточении ли она, как и я?
– Жива и на свободе.
– Прекрасно. Король к ней милостив?
– Выше всякой меры.
– Уже эта одна новость для меня праздник.
– Вы хотите знать, кто ваш обвинитель?
– Какой узник этого не хочет?
– Это Гортланд!
– Мой добрый кузен! – воскликнул Гаррет. – Он так пекся, чтобы я скрылся от королевской стражи.
– Однако…
– Что однако?
– Остерегайтесь друзей и братьев своих.
– Не темните, архиепископ. Говорите прямо, начистоту.
– Его подвергли пытке.
– О Боже!
– И еще допросили местных жителей. Как видите, королевское расследование было весьма тщательным и беспристрастным.
– Я преклоняюсь перед справедливостью суда Его Величества.
– К концу первого дня допроса уже многие признались, что ваш кузен задумал какой-то заговор против Вудбриджей. Он не держал язык за зубами и громогласно хвастался об этом в трактире «Утка и лисица».
– Какой болван! – вырвалось у Гаррета. Потом он добавил: – И негодяй!
– Мистер Лудлоу, владелец заведения, подтвердил, что вышеназванный джентльмен неоднократно высказывался о вас в самых неприличных выражениях.
– Бог ему судья!
– И грозил вам Божьей карой.
– Бог его не послушает. Этого мелкого подонка.
Гаррет скорчил презрительную гримасу.
– Здесь замешана женщина, милорд.
– Вот как? Кто же она? – Впервые за время их разговора равнодушие сменилось в глазах Гаррета живым интересом.
– Ваш кузен сохранил ее имя в тайне.
– Не ожидал такого от Гортланда.
– Может быть, вы прольете свет на эту историю? – внимательно посмотрел на узника архиепископ. – Есть ли среди ваших знакомых дам такие, что желают вашей смерти?
– Я не хочу содействовать суду, который с самого начала обвинил во всем меня. Много недель я прождал позорной смерти на эшафоте. И уже привык к этой мысли. Пусть король сам разбирается, кто виноват, а мне все стало безразлично.
– Таково воздействие заключения в Тауэре, сэр, но, поверьте, оно тотчас пройдет, когда вы окажетесь на свободе. Королева Елизавета является тому примером. Она весьма повеселела, выйдя из стен замка.
Блексорну надоела эта пустая болтовня.
– В чем признался этот негодяй? Он назвал какие-то имена?
– Ни одного имени. Гортланд толкует о какой-то женщине легкого поведения, с которой выпивал в «Утке и лисице», но мало ли что болтает человек, вздернутый на дыбу?
– А он уже побывал там?
– Неоднократно, сэр.
– Он сказал хоть что-нибудь важное?
– Ваш кузен твердил о женщине, в смерти которой вы повинны. И о том, что годами вынашивал план мести. Столько ведер воды на него вылили, но как только он приходил в себя, повторял все то же самое. Его после перенесенных пыток привели в достойный вид и привели к королю, но и король ничего разумного от него не добился.
– Так это Гортланд организовал заговор? – удивился Гаррет.
– Если это так, то он безумец.
– Но его помешательство обошлось слишком дорого многим людям.
– Пока нет твердых доказательств и мотивов преступления.
– А я все еще сижу в Тауэре. Что слышно о детях?
Архиепископ навострил уши:
– О каких?
– О наследнике Вудбриджа и о моей законной супруге леди Сабине?
– Так ведь они утонули, ваша светлость.
– Где доказательства? Где мертвые тела?
– Дожди шли так долго. Они затруднили поиски, – заверил священник.
– Гораздо проще кромсать раскаленными щипцами человеческое тело…
Архиепископ пропустил это замечание Гаррета мимо ушей.
– Покуда я не получу доказательств, что овдовел, леди Сабина является моей законной супругой. Вы сами обвенчали нас, а король Карл почтил своим присутствием наше бракосочетание.
– Да, милорд. – Священник был вынужден согласиться. – Но ваш род нуждается в наследнике.
– Что вы говорите, ваше преосвященство! Я что – обязан зачать его прямо здесь, в Тауэре? И вы уже подыскали мне подходящую невесту? Вы намекаете на это?
Архиепископ отступил к двери. Он заранее предполагал, что знатный лорд сильно разгневается, а слуги Божьи, каким являлся он сам, всегда были трусливы. Чем больший пост в церковной иерархии они занимали, тем чаще их охватывала робость. При сердитом крике короля или герцога их штаны почему-то увлажнялись, а потом дурно пахли.
Прижавшись к двери, архиепископ Кентерберийский скороговоркой изложил то, что поручил ему сказать король:
– Вы свободны, милорд. От вас требуется только молчание. Ваш кузен Гортланд тоже будет молчать.
– Что будет с ним?
– Публичной казни не состоится… Он умрет тайно. Всем выгодно, чтобы печальное происшествие как можно скорее было забыто.
– Вы назвали эту резню печальным происшествием? – вскинулся Гаррет.
– А как иначе его назвать?
Гаррет, герцог Бальморо, выпрямился во весь рост.
– Я хочу, чтобы кузен Блексорн публично признался в том, что опозорил нашу семью. Я хочу, чтобы тела моей жены и ее брата были найдены и похоронены по-христиански.
– Король не в силах выполнить ваши требования, – покачал головой архиепископ.
– Гортланд должен знать подробности преступления. Я хочу говорить с ним.
– Ваше свидание с Гортландом нежелательно. Его Величество велит вам покинуть Лондон немедленно, не привлекая к себе внимания.
Гаррет окинул взглядом место своего заточения.
– Я с удовольствием покину столицу, тем более что, сидя здесь, я не успел как следует познакомиться с нею.
– Вы обижены. Я понимаю ваши чувства.
– Могу я увидеть короля, ваше преосвященство?
– Боюсь, что нет, – архиепископ торопился закончить этот неприятный разговор и покинуть мрачную темницу.
– Ему стыдно взглянуть мне в глаза?
– О короле так не говорят.
– Где моя мать? Или наша встреча с ней тоже неугодна королю?
– Ни в коем случае. Я провожу вас к ней. Лодка на Темзе ждет вас обоих. – Архиепископ настойчиво подтолкнул герцога к выходу.
– Наверняка я не скоро вновь увижу Лондон?
– Это пойдет вам только на пользу. Лондон не очень красивый город, и в нем полным-полно ваших недоброжелателей.
– Но все-таки есть один друг. Это вы, архиепископ. Я благодарен вам, что вы уберегли меня от неосторожных поступков.
– Благослови вас Господь, – произнес священник.
13
Впервые в жизни Сабина плыла по морю. Меловые утесы Дувра постепенно удалялись, голубая дымка заволакивала их. Это было расставание со всем, что когда-то было ей дорого. Спутники Сабины и даже Ричард, видя ее состояние, не решались подступиться к ней. Обряд прощания с родиной был для всех священным.