Нас тепло провожал весь завод. Товарищи давали наказ помнить о рабочем коллективе, честно служить Родине, геройски, не щадя жизни, защищать ее от нападений любого врага, не забывая, какое сложное время переживает страна.
Международное положение было действительно сложным и напряженным. Черная тень фашизма нависла над Европой. Гитлеровцы рассматривали свою интервенцию в Испании как тренировку на полигоне, где они проверяли оружие. Они раструбили на весь мир, что Германия обладает самым мощным вооружением и что, в частности, новые истребители Ме-109 во взаимодействии с итальянскими «фиатами» и «макки» завоевали господство в воздухе.
В фашистском бахвальстве было немало преувеличений. Наши добровольцы-летчики Я. В. Смушкевич, А. К. Серов, В. С. Хользунов, Л. Л. Шестаков, А. И. Гусев, С. П. Денисов, Е. С. Птухин, М. Якушин, И. Девотченко, А. Г. Карманов, многие другие геройски сражались в Испании с отборными фашистскими асами, и хваленые немецкие эскадры «Рихтгофен», «Кондор» не раз терпели поражения.
Лихорадочные приготовления империализма во главе с его передовым отрядом — фашизмом к войне не могли не вызвать ответных мер со стороны Советского Союза. Наша страна срочно и решительно предпринимала все возможное для укрепления своей обороноспособности.
… Мы торопились в Качу — наше старейшее летное училище. Там обучались летать первые летчики-асы, закладывались основы применения авиации. Нам, комсомольцам тридцатых годов, выпала честь продолжать традиции и боевую славу этого учебного заведения.
Поезд доставил нас в Севастополь, где состоялась встреча с представителями Качинской школы. Они посетили с нами панораму обороны Севастополя, показали стоящие на рейде грозные красавцы-корабли, познакомили нас с городом, словно вводя в преддверие будущей жизни и учебы.
В Качу прибыли вечером. Строгие корпуса школы высились на берегу Черного моря. В них размещались четыре учебные эскадрильи. Учебный отдел и классы располагались вблизи аэродрома.
Всех нас, прибывших из Днепродзержинского аэроклуба, зачислили в первую эскадрилью к майору Гайдамаке. Итак, мы стали курсантами.
Пройдя курс молодого бойца и приняв присягу, мы быстрыми темпами включились в учебу по программе, которую нам предстояло (в отличие от предыдущих выпусков) освоить не за 2–3 года, а за один. Этого требовала обстановка: стране нужны были новые и новые отряды летчиков, техников, других авиационных специалистов, способных осваивать новые самолеты и умело действовать на них.
Командиром звена был назначен старший лейтенант С. Аистов, нашим инструктором стал младший лейтенант В. П. Попутько.
— Надеюсь на ваши знания и энергию, — сказал он, знакомясь со своими подопечными. — Теперь все зависит только от вас.
Владимир Павлович Попутько был замечательным методистом. Строгий и взыскательный, он считал главным, чтобы курсант усвоил положенный материал, а уже если допустил ошибку, то чтобы непременно понял причины ее возникновения и стремился исправить ее. Постоянно заботясь о получении курсантами глубоких знаний, Попутько добивался от нас целенаправленности в учебе, требовал уяснения каждого полетного задания, проводил качественные разборы. Он следил за тем, чтобы все вели рабочие тетради, в которых бы накапливался материал об успехах и недостатках, и не уставал напоминать о том, как важно вновь и вновь просматривать заметки и учитывать их в работе ежедневно. Благодаря упорной работе нам удалось за несколько месяцев изучить самолет в полном объеме. Раньше на это уходили годы.
Полеты на истребителе давались нелегко. Сказывалось отсутствие привычки к большим скоростям. Следовало освоить особенности посадки, пилотажа в зоне, воздушного боя. Истребитель — грозная боевая машина, но побеждает она врага только в надежных и умелых руках.
После очередного полета и посадки Попутько, выслушав мой доклад, сказал:
— Сдвиги к лучшему у вас есть. Последовательно выполняйте все приемы, не торопитесь, не сбивайтесь с ритма. Главное — расторопность, четкость в действиях. Сумеете выдержать умственную и физическую нагрузку — станете военным летчиком.
Стану ли летчиком?
Этот вопрос волновал не только меня. Кое-кто уже сам убедился, что ему не под силу профессия, некоторых об этом поставили в известность врачи, инструктора или командир эскадрильи капитан Гайдамака. Так случилось, к примеру, с моим хорошим другом Николаем Федосовым. Полеты на истребителе для него оказались слишком тяжелым делом. Командир эскадрильи после нескольких контрольных проверок вызвал его и сказал: