— Не понимаю я этих суеверий! — прошептала Эбби рассеянно. — Прости, я тебя не слушала.
Она начинала понимать, что Джек был прав и надежда слишком призрачна — так что своим упрямством она просто заставила Джека страдать…
— Почему жизнь так жестока, Джек?
— Бывают хорошие времена и трудные времена, Эбби. С уверенностью можно сказать только одно: не бывает всегда только хорошо или только плохо.
— Это я знаю, — кивнула девушка, думая об отце и Ниле.
Джек легонько пожал ее руку.
— Почему бы тебе не пойти спать, Эбби? Я подожду здесь. Если что-то изменится, я тебя разбужу.
— Нет! — покачала она головой. — Это была моя идея, и я дождусь вместе с тобой.
В этот момент в дверях амбара появился Элиас.
— Все в порядке, Джек? Псу не стало хуже?
— Стало… — грустно откликнулся Джек.
— Вы не хотите, чтобы я…
Джек не дал ему договорить.
— Нет, Элиас. Иди спать. Эрни обещал привести людей из племени, так что не волнуйся и не начни стрелять, если увидишь аборигенов. Предупреди Бена, пожалуйста.
Элиас нахмурился и явно встревожился.
— Зачем Эрни потащит их сюда?
— Неважно. Я потом объясню, — отвечал Джек. — Не мог бы ты попросить Фрэнка Фокса приготовить большую корзину с фруктами и овощами и поставить ее возле амбара?
— Зачем?
— Все объясню утром.
Озадаченный Элиас кивнул и ушел.
Через некоторое время наконец пришел Эрни.
— Хозяин, вы можете вынести пса на улицу?
Эбби направилась за Джеком, но Эрни заступил ей дорогу.
— Вам нельзя, мисс! Это секретное дело людей буша, только мужчина может смотреть.
Эбби ничего не понимала, однако ни в коем случае не хотела помешать тому, что должно было произойти снаружи. Она отступила назад, и Джек бережно вынес Макса, завернутого в одеяло. Эрни закрыл дверь и припер ее для верности снаружи.
Эбби пыталась рассмотреть происходящее сквозь щели между досками, но они были слишком узки, чтобы что-то увидеть. Девушка огляделась по сторонам. В глубине амбара высилась громадная копна сена, а наверху виднелось небольшое окошко, проделанное для вентиляции. Эбби осторожно и с немалым трудом забралась на верх копны и устроилась возле окошка, приоткрыв его так, чтобы ее никто не мог увидеть.
Неподалеку от амбара был уже разожжен костер. Джеку велели положить пса возле огня. Эбби разглядела старика с белыми волосами; на нем была только набедренная повязка. Старик был так тощ, что напоминал живой скелет; его сопровождали две пожилые и тоже очень тощие женщины. Они напоминали тех женщин, которых Эбби встретила по дороге в Клэр, но вряд ли это были те же самые…
После того как Джек положил Макса на землю, ему велели отойти. Он явно не хотел оставлять Макса, однако повиновался и вернулся в амбар.
Войдя, он был немало удивлен, не увидев Эбби. Она попыталась привлечь его внимание, тихонько свистнув ему сверху. Джек растерянно оглядывался.
— Наверху, Джек! — громко прошептала Эбби.
Он быстро поднял голову.
— Что ты там делаешь?
Она жестами показала, чтобы он поднимался к ней.
Когда он оказался наверху, Эбби приложила палец к губам и кивнула на окошко. Джек прильнул к щели, в которую открывался прекрасный обзор того, что происходило перед амбаром.
— Может, нам не стоит смотреть? — неуверенно прошептал он.
— А как же еще мы узнаем, что происходит? — удивилась Эбби.
— Мы должны быть уверены, что нас не видно снаружи! — шепнул он, охваченный не меньшим любопытством.
Беловолосый колдун подбросил дров в огонь, и пламя яростно взревело. Женщины сели лицом к огню напротив Макса, положив перед собой какой-то сосуд, который они принесли с собой. Оранжевые сполохи делали их лица похожими на лица призраков. Старик взял сосуд и начал петь, окуривая сосуд дымом. Джек и Эбби завороженно наблюдали за ним.
— Что он делает, Джек?
— Точно не знаю. Но аборигены очень верят в очистительные свойства дыма. Я знаю, что они даже новорожденных окуривают дымом.
Эрни сидел возле Макса, следя, чтобы пес лежал спокойно. Кадаича велел ему снять повязки с раненой лапы. Когда это было сделано, колдун открыл сосуд, принесенный женщинами. Он рукой зачерпнул из костра немного золы и углей и смешал с содержимым сосуда, используя палочку.
Затем вылил смесь на ладонь и начал втирать в рану Макса, тщательно покрывая ею всю лапу. Закончив, он принялся окуривать Макса дымом, не прекращая пения.