Служанки привели её в роскошные купальни. В отделанном голубым с золотистыми прожилками мрамором огромном зале помещалось несколько бассейнов, выстроенных ступенями. В самом нижнем вода имела цвет глубокого ультрамарина, тот, что стоял чуть выше отливал лазурью, а над самым верхним клубился густой пар. По бокам за плотными ширмами пряталось несколько отдельных каменных ванн, к одной из которых и подтолкнули Нэйдж. Две служанки тут же принялось таскать воду из разных бассейнов: тёмно-синюю и бурлящую белую, похожую на молоко. Пока одни спешно заполняли ванну, другие принялись стаскивать с Нэйдж грязную одежду. Служанки не очень-то церемонились, раздевая свою принцессу. Она уже готова была разразиться гневной тирадой от такого самоуправства, но не успела. Нэйдж окатили из ведра, и, не дав прийти в себя от столь возмутительной дерзости, погрузили её тело в горячую воду. А потом наступило время настоящего блаженства, заставившего позабыть обо всём на свете. Нэйдж наслаждалась теплом, восхитительными ароматами трав и притираний. Привыкшая всё делать самостоятельно, она вовсе не ожидала, что подобная забота будет ей настолько приятна.
«Мне, определённо, стоит здесь задержаться», — едва не мурча от удовольствия, подумала Нэйдж, предвосхищая вкусный изысканный ужин и роскошную постель. Однако в её незатейливые планы вмешалась ещё одна служанка. Она появилась в момент, когда вымытые волосы обрабатывали сладковатым маслом, и её грубый командный голос сразу не понравился Нэйдж.
— Её Высочество принцесса Зарина велела привести младшую принцессу в её покои! — безапелляционно заявила та.
— Но я так устала с дороги, — жалобно простонала Нэйдж. Она чересчур разнежилась и расслабилась, потому ей ужасно не хотелось сразу же окунаться в проблемы.
— Её Величество королева Мирина так же будет ждать вас там, — отчеканила служанка.
«Ох уж эти назойливые родственнички!» — с раздражением подумала Нэйдж, вылезая из ванны.
Служанки суетливо принялись её наряжать. Нэйдж досадливо морщилась, завидев кружевные панталоны и ворох юбок. Ещё больше негодования у неё вызвал туго затянутый корсет. Ставшая под гнётом утягивающих шнуров осиной талия совсем не радовала. Нэйдж вполне была довольна своей фигурой и не видела причин так измываться над собой. Сдавливающий рёбра корсет просто не давал нормально вдохнуть! Ничего удивительного не было и в том, что уже на подъёме к третьему этажу у неё началась одышка, и в покои Её Высочества незнакомки-сестрицы она ввалилась ни жива ни мертва. Просторную гостиную ржавой охрой заливал свет закатного солнца. У большого окна на круглом столе, украшенном кружевной скатертью, стояла ваза с благоухающими и окрасившимися в терракот розами, рядом расположился фарфоровый чайный сервиз и розетка с небольшими обсыпанными ореховой крошкой пирожными. Возле, в обшитом золотистым велюром кресле с высокой спинкой, восседала хозяйка будуара. Её болезненно-тонкие руки расслаблено лежали на широких подлокотниках, а из-под подола длинного серебристого бархатного пеньюара торчали кружева ночной сорочки. Похоже, принцесса недавно поднялась с постели и ещё не успела привести себя в надлежащий вид.
— О Вир, прими радость моего сердца, ты всё-таки жива! — На Нэйдж уставились пронзительные изумрудные глаза. От их укоризненного взгляда тут же захотелось съёжиться до мышки и шмыгнуть в тень. — Ну и где же ты была? До сих пор не могу поверить, что ты отважилась на столь глупый и безрассудный поступок! — Капризные интонации, проскользнувшие в голосе принцессы, намекали, что с этой особой стоило держаться начеку.
Нэйдж исподволь покосилась на неё, замечая всё больше важных мелочей. Принцесса выглядела измождённой и измученной, так, будто неведомая хворь съедала её изнутри. На бледном лице особенно ярко выделялись залёгшие под глазами тёмные круги, болезненная худоба заострила черты лица и истончила кожу, сделав её почти прозрачной и шершавой, словно рисовая бумага. Потускневшие непослушные волосы, подобно сухой соломе, топорщились в причёске, придавая явно несвойственную принцессе небрежность.
— Тори, как ты могла! — продолжала отчитывать Её Высочество. — Ты хоть понимаешь, какая угроза нависла над нашим королевством⁈ Бэрлок не та страна, с которой стоит шутить, кокетничать и набивать себе цену!
Нэйдж внезапно встрепенулась, услышав знакомое название. И здесь Бэрлок? Невежд из этого королевства она запомнила хорошо: те мало отличались от таких озлобленных, тупых и кровожадных тварей, как орки или тролли. Их принц-предводитель оказался ещё тем озабоченным извращенцем и буквально не давал ей прохода. Не помогали даже отталкивающие чары. Воспоминания о его липких похотливых объятьях и слюнявых поцелуях заставили Нэйдж передёрнуться от отвращения. Если ей снова предстоит встретиться с мерзким Юджином, то, пожалуй, стоит рассмотреть пути к отступлению. Больше на такую дрянную работёнку она ни за что не согласится!
Пока Нэйдж безуспешно пыталась разобраться в ситуации, старшая принцесса продолжала распекать свою младшую сестру.
— Это всё те гнусные книжонки, которыми ты так очарована! Я знала, что ничему хорошему подобные глупости не научат! И только не говори мне, что ты решила променять принца Андреаса на какого-то конюха или стражника!!!
Удивительным в этой отповеди было то, что принцессе Зарине вовсе не требовались ответы. Нэйдж продолжала молчать, виновато опустив голову и плечи, и, похоже, ничего иного от неё и не ждали. Появившаяся вскоре в покоях королева Мирина не сильно изменила обстановку. Это была полноватая блондинка приятной наружности, которая буквально вплыла в комнату, сразу заняв собой всё пространство. От неё исходило то самое встречаемое у венценосных особ невероятное величие, сразу привлекающее внимание окружающих и вызывающее чувство необъяснимого благоговения. И эта королевская стать проявлялась во всём: в каждом движении, степенном и уверенном, во взгляде, непоколебимом и авторитетном, и в выверенных и отточенных до совершенства жестах и внешнем виде. Королева была облачена в шикарное расшитое золотыми розами красное платье с пышными юбками, рюшами и кружевами. Тугой корсет подчёркивал волнующий изгиб талии, отчего полнота в теле казалась истинным достоинством, а не постыдным недостатком. На роскошной груди покоилось баснословно дорогое рубиновое колье, более мелкие грозди украшали длинные серьги и звенящие на обнажённых запястьях браслеты, ещё несколько крупных кабошонов нашли своё место на изящных пальцах в виде массивных перстней. Стоило королеве только появиться из тени коридора, как драгоценные камни, в чьих гранях отразились солнечные лучи, ярко вспыхнули, и их отблески добавили облику торжественной величавости. Однако, несмотря на свой высокомерный вид, Её Величество Мирина и не думала отчитывать младшую дочь, вместо этого она, картинно заламывая руки, лишь сетовала, да причитала:
— Моя милая Тори, с тобой же ничего не произошло? Ты не поранилась? Тебя никто не обидел? Ты же у меня такая хрупкая и беззащитная! Старший капрал Одрин сказал, что ты ночевала в лесу, как какая-то бродяжка! А леди Лэурина принесла те жуткие лохмотья, в которые превратилась твоя одежда! Не могу даже представить, какой ужас ты испытала!
У королевы был приятный, глубокий голос. И снова Нэйдж не успевала и слова вставить, впрочем, её опять никто и не желал слушать. Поникшего пристыженного вида вполне хватало, чтобы поток упрёков принцессы и переживаний королевы продолжал беспрестанно литься. Признаться, это быстро начало утомлять и приносить всё меньше полезных сведений. Венценосные особы начали всё больше повторяться, а потом королеве Мирине взбрело в голову показать свою младшую дочь придворному лекарю, и Нэйдж не выдержала.